вареньем.
– А что ела на завтрак твоя мама, Фрэнни?
Она с удивлением посмотрела на Лоутона.
– Мама болеет.
– Тяжело, когда мама болеет, правда?
Она закрыла упаковку, с пальцев посыпались коричневые крошки.
– Сегодня кто-нибудь приходил в дом?
Фрэнни, не обращая на него внимания, шуршала упаковкой, ей нравился звук.
– Фрэнни? Шериф с тобой разговаривает.
Она посмотрела на отца.
– Коул приходил?
Она кивнула.
Лоутон спросил:
– Коул Хейл?
– Он иногда бывает у нас, – сказал Джордж.
– Точно Коул? Ты уверена?
У Фрэнни задрожала нижняя губа, по щекам потекли слезы.
– Она же сказала, что да, – ответил Джордж. Он подхватил ее и прижал к себе, чувствуя раздражение. – Думаю, пока что хватит вопросов.
– Хочешь еще разок попробовать, Фрэнни? – В руках у женщины был пакет с четвертаками.
Фрэнни заморгала мокрыми глазами и вырвалась из его объятий.
– Да, хочу.
– Все будет хорошо. У меня тут целая куча мелочи. А еще у нас есть телевизор.
Они разрешили ему позвонить родителям. Он позвонил из автомата в коридоре. Мать попросила его повторить еще раз. Он стоял там под зеленой лампой, и слова лились сами собой.
– Они уже едут, – сказал он Лоутону.
– Хорошо. Можем войти.
Лоутон провел его в небольшое помещение с высокими темными окнами. Он увидел свое отражение в стекле и отметил, что горбится, а одежда на нем мятая. В комнате пахло грязью, сигаретами и еще чем-то, видимо горем.
– Садитесь, Джордж, сейчас вернусь.
Он уселся за стол. Когда дверь закрылась, он почувствовал, что отрезан от всего и остался в обществе собственного отражения. Было слышно, как поезд едет через городок, медленно и громко. Он посмотрел на часы – было начало восьмого.
Дверь открылась, и Лоутон вошел с двумя стаканчиками кофе и с папкой под мышкой.
– Думал, вам понадобится. – Он поставил кофе и достал сахар в пакетиках. – Вам с молоком?
Джордж покачал головой.
– Не надо. Спасибо.
Шериф сел, открыл папку и отхлебнул горячего кофе, осторожно держа стаканчик за края. Он достал очки из кармана рубашки и протер линзы салфеткой, потом поднес их к свету, еще раз протер и надел.
– Хочу, чтобы вы знали, искренне соболезную вам по поводу Кэтрин.
Джордж лишь кивнул.
Телефон зазвонил, Лоутон ответил и что-то записал в блокноте. Джордж сосредоточился на том, чтобы просто сидеть на стуле, сложив руки на коленях. Он словно в бреду подумал о Рембрандте. Снова посмотрел на свое отражение в окне и решил, что для человека в такой ситуации выглядит еще сносно. Он отбросил волосы со лба и огляделся. Стены были серые, цвета каши. Когда-то он гордился своим чувством цвета. Как-то летом, еще в колледже, он стажировался в Кларке[5] у Уолта Дженнингса, специалиста по цвету. Он снял дом на холме и влюбился в девушку, жившую напротив в викторианском доме, хоть они ни разу не поговорили друг с другом.