поспешил с подсказкой фермер.
– Во-во, при нем… Но я не об этом. Ты мог хотя бы за счет зарплаты людям живность раздать, а уж потом разгонять колхоз…
– Не я принимал решение, Хаят-апай, не я… Приехали, описали и в счет уплаты налогов все распродали, – махнул рукой Хуснулла. – Я виноват, что ли, если солярка в три раза дороже молока? А мясо, сама видишь, в магазинах все импортное. «Ножки Буша» в два раза дешевле наших кур. Как тут работать? Поэтому и пошел фермерствовать. Думал, на предпринимательскую тощую копейку у начальства аппетиты поменьше… Какое там! Обдирают, как липку. Что там говорить, все равно им на «лапу» суем…
– Садись за стол, чайку попьем, – сменила тему разговора хозяйка. – Хорошо, что начал ферму восстанавливать. Село без фермы пропадет.
– Уже шестьдесят дойных… – похвастался фермер, обрадованный похвалой, – скоро индюшатник организую, рыболовством займусь…
– Занимайся, занимайся… У тебя и отец был на все руки мастер, жаль, рано ушел. Сколько тебе нынче лет?
– Тридцать четыре… – отчеканил Хуснулла, не понимая, к чему об этом спросила хозяйка.
– Уже тридцать четыре?! – всплеснула руками женщина голосом, не предвещающим ничего хорошего.
Хуснулла, предчувствуя недоброе, залпом хлебнул горячего чая, поперхнулся и поспешил поставить чашку на стол.
– Тогда зачем морочишь голову Айгуль? – ледяным голосом продолжила Хаят-апай, не отрывая взгляда от лица гостя. – Она девочка цельная, хорошая, в деревне таких можно на пальцах одной руки посчитать. А ты что с ней творишь? Жизнь ей губишь…
Не ожидавший такого поворота, Хуснулла растерялся, лихорадочно стал размешивать ложкой остывший чай.
– Чего молчишь? – Хаят-апай встала со своего места, пересела поближе к Хуснулле. – Тебе других девок было мало? Айгуль как убитая ходит. С ее матерью, Фатимой, я не разговаривала, видимо, она еще не догадывается… Чего язык проглотил? – повысила голос хозяйка.
– Я очень ее люблю, Хаят-апай, женюсь хоть сегодня, – после небольшой паузы Хуснулла наконец обрел дар речи. – Но она не хочет со мной встречаться…
– А ты как думал?! Соблазнил девочку, а сам продолжаешь бегать к этой вертихвостке Лилии. Она уже дважды была замужем… Скоро и тебя окрутит…
– Я уже к ней не хожу… – как нашкодивший ученик промямлил Хуснулла.
– Не хожу… – передразнила его старушка. – Вот что я тебе по-нашему, по-сельски скажу: хватит вдовцом оставаться. Свою жену с того света не вернешь, а живые должны быть среди живых! Понял?
Хаят-апай встала и положила руку на плечо гостя.
– Сыну твоему уже пять лет, ему нужно материнское тепло. Лучше, чем Айгуль, жены не найдешь!
– Вы правы, апай, но…
– Чего «но»? –в голосе женщины снова послышался металл.
– Она не желает со мной говорить… – Хуснулла со вздохом переставил чашку с чаем.
– И не будет говорить! Она тебе не Лилия, ходить и распространять на всю деревню, что ты обещал купить ей шубу… Сейчас же марш