компенсировать узкие окошки и тусклые лампочки, в теплое время года там еще и стояла жара. По двенадцать часов женщины сидели на табуретках, обеденный перерыв почитая за манну небесную. Нина уже прошла этап ученичества. Те, кто продолжал бегать на посылках, ученицы, таскали туда-сюда отрезы тканей, искали нужную фурнитуру на складе, вставляли нитки в швейную машину, узнавали о днях и часах примерки и доставки. В обязанности Нины входили другие задачи. Например, глажка: эта операция заключалась в том, чтобы полностью прогладить кусок ткани, перед тем как наложить выкройку, с использованием влажной тряпки и очень горячего утюга, чтобы не допустить усадки во время разрезания ткани. Вечерами убирали оборудование и подбирали упавшие на пол булавки при помощи магнита. В течение недели вечерами Нина вместе с подругами посещала уроки, которые давали в парижской школе шитья.
В ателье на низших должностях в основном работали женщины. Если у женщины рождался ребенок, ей приходилось уходить с работы или искать кого-то, кто мог бы сидеть с малышом – зачастую эту функцию брали на себя старшие сестры или бабушки, но только в случае, если они не работали сами. Обедали часто прямо за рабочим столом. Как такового официального времени для обеда не существовало. Перед уходом домой мастерицы вешали сделанную работу на вешалку или манекен. Несмотря на тяжелый труд и мизерную оплату, в мастерской царила дружеская атмосфера. Иногда, конечно, они возмущались такими условиями: сказывались теснота и чуть не ежедневное нервное напряжение, вызванное необходимостью поспеть с заказами вовремя. Оплата у большинства работниц была посуточная. И в межсезонье все нервничали еще сильнее: если клиенты не приходили, швеи ничего не получали.
Нину трудности не пугали. Она прекрасно помнила условия, в которых трудился ее отец в обувной мастерской. Единственным отличием, которого она для себя желала, являлось стремление добиться своей цели и подняться по иерархической лестнице ателье до самого верха. Обычно у швей карьера если и случалась, то строилась годами, а то и десятилетиями. У Нины дело пошло гораздо быстрее. Уже через два года, в шестнадцать лет, она заняла должность второй мастерицы, а затем и первой. Первая мастерица не просто шила – она управляла коллективом. Нина имела право продвигать учениц и мастериц по иерархической лестнице, руководила работой ателье, нанимала работников.
Ни мать, ни сестры Нины не обладали лидерскими качествами. Они, с одной стороны, восхищались Ниной, с другой стороны, такое положение дел им казалось странным. Женщина начальник? Пусть даже на должности, которую обычно занимали представительницы прекрасного пола. А как же личная жизнь, семья? Но Нину такие нюансы не смущали. Она не принимала участия в борьбе женщин за равноправие. Скорее, ее покорила роскошь улиц, где располагались большие универмаги и дорогие бутики. Универмаги становились все более популярными и с середины XIX века открывались в Париже один за другим: «Bon Marche», «Printemps», «Samaritaine», в 1893 году