пузика, прикрыла глаза и сползла на дно корзинки.
Жанин появилась в моём доме около года назад. В тот злополучный сентябрьский день мы с Герхардом принесли из леса целый огромный мешок болотного мха, чтобы законопатить щели в сарае. Устали мы тогда жутко, у меня болела спина и ноги, а у кота – во всяком случае, по его словам – раскалывалась голова от болотного дурмана, ныли лапы и отваливался хвост. И вот, когда я со стоном взяла в руки предпоследнюю кучку мха, из неё вывалилась большая жаба, которая вместо того чтобы молча ускакать обратно в болото, начала ругаться и обзывать нас всякими нехорошими словами.
По её мнению, мы совершенно бессовестным образом разрушили её потенциально счастливую личную жизнь, так как где-то совсем рядом с болотом наконец-то появился самый настоящий принц. Откуда у жабы, которую, как оказалось, звали Жанин, взялась такая информация, так и осталось тайной. И вот когда она и принц уже готовы были сделать последний шаг навстречу своей судьбе и слиться в экстазе истинных чувств, её самым бессовестным образом сгребли в мешок и унесли в неизвестном направлении. Её унесли, а принц-то остался!
Когда совершенно ошалевшая я скромно поинтересовалась, с какого перепугу в нашей глуши объявился принц и откуда он вообще взялся, жаба назвала меня завистливой неудачницей и отказалась отвечать на вопрос. Точно так же был проигнорирован Герхард, попытавшийся выяснить, как жаба собиралась донести до принца инструкцию по превращению её в принцессу или кого-нибудь другого, подходящего принцу по статусу.
Несмотря на то, что, по словам жабы, мы представляли собой совершенно отвратительную парочку, Жанин категорически отказалась возвращаться в болото, аргументируя это тем, что теперь она обрела новую высокую цель в жизни: сделать из нас достойных членов общества. Наши робкие попытки отказаться от подобного счастья никто, разумеется, в расчёт не принял. Поэтому жаба сама, не интересуясь ничьим мнением, назначила себя моим вторым фамильяром, протараторила какую-то невнятную скороговорку и осталась у нас.
Она поселилась в плетёной корзине, куда раньше я складывала орехи и жёлуди, регулярно устраивала истерики и впадала в депрессию. Но при этом выяснилось, что Жанин знает невероятное количество старинных рецептов зелий, среди которых были такие, о которых я даже не слышала никогда. Это заставляло нас с Герхардом мириться с гнусным характером жабы и даже зачитывать ей вслух отрывки из «Ведьмовского вестника», касающиеся жизни королевской семьи.
– Однажды, – мечтательно жмуря круглые выпуклые глазищи, говорила Жанин, – он приедет и наконец-то отыщет меня. Возьмёт на руки, поцелует и…
Что будет дальше, наша жаба не знала, но это совершенно не мешало ей мечтать и регулярно доставать нас требованиями сварить зелье для блеска шкурки, для эластичности перепонок на лапках, для мелодичности голоса…
Вот так мы и жили втроём, достаточно спокойно и размеренно, вплоть до сегодняшнего утра, когда выяснилось, что нашу идиллию собирается разрушить