резко повернувшись к нему спиной, она решительно задала вопрос:
– А ты… помнишь цвет моих глаз?
Себастьян, удивленный её неожиданным вопросом, на мгновение задумался, но его ответ прозвучал уверенно:
– Конечно, помню, – он сделал шаг ближе, его голос стал мягче. – Они тёмно-изумрудные, а когда ты смеёшься, становятся светлее.
Елизавета замерла, чувствуя, как её щеки заливает румянец. Его слова прозвучали с такой теплотой и вниманием, что она на миг почувствовала себя полностью раскрытой перед ним, словно все её тайные чувства были давно им разгаданы.
– Лиззи, когда я последний раз был в вашем доме, мне было четырнадцать лет, и Мириам просила меня поиграть с тобой. Я выводил тебя в сад, и мы весело бегали, словно ни о чём не беспокоясь. Ты была такой милой, с этими огромными темно-изумрудными глазами, полными жизни и беззаботности. Когда я вернулся сейчас, ты выросла и сильно изменилась, – продолжал Себастьян, его голос наполнился теплом. – Но, взглянув в твои глаза, я мгновенно понял, что передо мной стоит моя маленькая племянница Лиззи.
– Жаль, что я этого не помню, – с грустью произнесла Елизавета, её глаза потускнели от воспоминаний, которые не были ей известны.
В этот момент к ним ближе подошла горничная Нинель, которая все это время следовала за ними на расстоянии, уважительно сохраняя тишину.
– Мисс Елизавета, карета готова. Пора возвращаться домой, – сказала она, склонив голову, как того требовал этикет.
Елизавета почувствовала облегчение, смешанное с разочарованием. Она не знала, как бы дальше развивался их разговор, и, возможно, сейчас было лучше закончить его.
– Спасибо, Нинель, – ответила Елизавета, обращаясь к Себастьяну с лёгкой улыбкой. – Нам, пожалуй, действительно пора.
Он помог ей забраться в карету, и, когда она устроилась на сиденье, то не могла не заметить, как заботливо он закрыл дверцу. Дорога домой проходила в полной тишине, лишь иногда нарушаемой стуком колес по мостовой.
Елизавета погрузилась в глубокие размышления. Она понимала, что, увы, была права: Себастьян не видел в ней женщину, способную на страсть и чувства. В его глазах она оставалась той самой маленькой девочкой с изумрудными глазами, бегавшей по саду, беззаботно смеющейся и не ведающей о настоящей жизни. Сердце её наполнилось горечью. Как бы она хотела изменить его представление о себе, раскрыть ему свои истинные чувства и показать, что она уже давно не та наивная девочка, а самостоятельная девушка, способная на глубокие чувства и эмоции.
Себастьян также погружён был в свои размышления о Лиззи, однако его мысли текли в ином направлении. Он был поражён тем, насколько она была многогранна. С ней было легко и приятно разговаривать на любые темы; она была не только талантливой, но и начитанной. Воспитание, которое она получила, было безупречным, и она совершенно не походила на тех богатых барышень, чьи души были пусты, как сосуды.
Он пришёл к осознанию, что его женой могла бы стать лишь та девушка, что была