страсти и коварства,
точащих землю, как кроты,
Отечества – и Государства,
Косметики – и Красоты…
Все нерушимо, все едино,
неотделимо от лица,
все бережет свои седины,
стоит на месте до конца:
так мелко, словно бы на блюдце,
так глубоко – не видно дна,
а волны бьются, волны бьются…
Но пробивается одна!
Отрывки из поэмы
«Отцы и дети»
И вечный бой! Покой нам только снится. Сквозь кровь и пыль… Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль.
Первый отрывок
Ты, с закрытою раною,
без пути, без свободы,
моя молодость странная,
мои «лучшие» годы.
Наша юность задавлена
то войной, то тюрьмою,
наша радость затравлена,
нас пустили с сумою.
И глядели овечками
и «сынами Отчизны»,
схоронясь за словечками,
что на «ство» и на «измы».
И все были невинными
и событьям покорны,
не мозгами, так спинами
шевелили проворно.
Мы ровесники вычурным,
сумасшедшим событьям,
ничего нам не вычеркнуть,
ничего не забыть нам.
И с рыданьями, с хохотом,
и в лохмотьях кровавых
полетит над эпохами
наша нищая слава.
И за горькою шуткою,
за наружным спокойством,
беспримерное, жуткое
и глухое геройство.
Второй отрывок
И снова древний скифский конь
летит! И снова нет покоя,
и всадник светлою рукою
нам посылает свой огонь.
По обнажившимся ветвям
и по наклоненным колосьям,
в дожди насвистывая, осень
идет, все теплое мертвя.
И радость вянет и мельчает,
и над родимой нищетой
до боли хочется молчанья
и ласки тихой и простой…
Боль и безумье в сердце смятом,
вражда людей и смерть трудов,
печальный пепел городов,
и в гибель превращенный атом,
и разоренный мой очаг,
отец мой с профилем библейским
и мать моя с печальным блеском
в прическе темной и очах.
Зовет, зовет нас вдаль огонь,
мой жребий избран и испытан.
«Куда ж ты скачешь, гордый конь,
и где опустишь ты копыта?..»
«Из любви и беды, постепенно…»
из любви и беды, не спеша,
из беды, как Венера из пены,
из беды вырастает душа.
Сад-земля, весь округлый и душный…
Раскаленное солнце печет…
Из беды поднимаются души,
клейкий яд по стеблям их течет.
Говорят, что и мед убивает,
если дал тебе меду дурак…
Пейте ж