на мысли и действия человека.
Никто из студентов, изучавших психологию и физиологию, которых я консультировал, не мог в полной мере объяснить происходящего со мной. Эти явления представлялись уникальными, хотя я, возможно, предрасположен к ним генетически, ибо брат сталкивался с аналогичными проблемами. Согласно моей теории, эти образы были результатом рефлективных воздействий мозга на глазное яблоко, находившееся под сильным возбуждением. Это определенно были не галлюцинации, какие возникают в сознании у страдающих от расстройства психики людей, потому что во всех других отношениях я был нормальным и спокойным человеком. Чтобы понять то, в чем состояло мое несчастье, представьте, что днем я присутствовал на похоронах или смотрел волнующий спектакль, и вот лежу в ночной тишине и не могу заснуть. Перед глазами стоит яркая сцена пережитого, от которой не получается избавиться, как ни старайся. Иногда подобные картины являются мне как будто подвешенными в пространстве, хотя я и мог провести сквозь них рукой. Если мое понимание верно, подобные картины могли бы быть спроецированы на экран. Это позволило бы сделать образ любого воображаемого объекта видимым. Такое преимущество стало бы революционным для всех отношений между людьми. Убежден, что это чудо может и будет реализовано со временем; могу также добавить, что я много думал над решением этой задачи.
Чтобы освободить себя от мучительных зрительных образов, я пробовал сосредотачивать свой разум на вещах, которые видел на самом деле, что давало временное облегчение. Но, чтобы получить его, мне приходилось непрерывно вызывать в голове новые образы. Прошло немного времени, прежде чем я обнаружил, что исчерпал все доступные мне варианты: мой «хоровод» иссяк, потому что я видел мало предметов в своем доме и его ближайших окрестностях. Я выполнял эти умственные упражнения всего во второй или третий раз, когда понял, что их целительные свойства начинают сходить на нет. Тогда я инстинктивно начал совершать экскурсии за пределы того маленького мира, который знал, чтобы увидеть новые сцены. Сначала я мог представить их лишь очень размытыми и нечеткими. Стоило мне сосредоточить на новых сценах внимание, как они исчезали. Со временем я смог уловить их: они стали более ясными и, наконец, приняли форму реальных вещей. Вскоре я обнаружил, что мне становится лучше, если я продолжаю двигаться в своем воображении дальше и дальше, постоянно получая новые впечатления. Так я начал путешествовать в своем уме. Каждую ночь (и иногда днем), стоило мне остаться одному, я начинал свои путешествия, видел новые места, города и страны, жил там, встречал людей, заводил дружбу и знакомства. Это может показаться невероятным, но те люди были для меня так же дороги, как и тех, которых я знал в реальной жизни, и были не менее настоящими в своих проявлениях.
Так я делал до тех пор, пока мне не исполнилось около семнадцати лет и я всерьез