Александры, он ничего не сказал. И когда заметил, как парень шепчется о чем-то с девушкой, – тоже. В какой-то момент ему показалось, что парень плачет. Ну и пусть. Если Сюмбюль-аге не дано оплакивать свою участь евнуха, так пусть хотя бы Джафер поплачет. Плач умывает душу. А у Сюмбюля душа не умывалась уже давно. Он сейчас не мог даже вспомнить, когда плакал в последний раз. «А ведь и правда, когда же я плакал? – думал он. – Неужели той страшной ночью, когда попался работорговцам? Или же тогда, когда тот страшный нож навсегда изменил мою жизнь?» Теперь Сюмбюль не мог вспомнить.
XIV
Александра потеряла счет дням. Сколько уже прошло времени с тех пор, как она попала в гарем? Месяц, два, три?
Однажды она вышла в сад вместе с Мерзукой и Сетарет-калфой. Свежий холодный воздух бодрил ее. За деревьями, листья с которых давно опали, виднелось море. Было немного пасмурно, и поэтому море тоже выглядело сероватым. По морю проплывали корабли с красными, синими и зелеными флагами. Огромные парусники напоминали толстяков с раздувшимися животами. А напротив сада, на одном из холмов, красовалась круглая башня с остроконечной крышей.
Александра не обращала внимания на холод. Она даже радовалась ему, потому что он напоминал ей о родине. Она зашагала между розовых кустов, с тоской ожидавших весну. «Интересно, какого цвета будут розы – белого или красного?» – она шла и размышляла о том, сколько цветков принесет каждый куст.
«Интересно, есть ли в саду мой любимый багряник? Если нет, то нужно обязательно об этом сказать», – думала Александра.
Кому?
И в самом деле, кому? Сюмбюлю-аге с его длинной палкой?
«Сюмбюль-ага, послушай, Сюмбюль-ага. Я очень люблю багряник. Где мои красные цветы? Скажи султану Сулейману, пусть посадит несколько деревьев!»
Интересно, сколько палок бы она получила за такую просьбу?
– Эй, девушка!
Голос говорит по-русски. Она тут же повернулась на голос.
Беловолосая девушка сидела на тюфяке в большом садовом кресле.
Она была красивой. Очень красивой. Ее волосы были такими белоснежными, что снег мог бы им только позавидовать. Она заплела их в длинные косы, как делали у Александры на родине, и сложила на голове так, что они напоминали венец. На голове у нее был обитый мехом капюшон. Ярко-синие, как весеннее небо, глаза. Гладкие ровные щеки алели от мороза.
– Разве ты не та самая новая русская девушка, о которой все говорят?
– Да, это я. Говорят, наверное, обо мне.
Александра понимала, что от радости говорит глупости.
– Я совершенно не ожидала, что тут будет еще кто-то из моих краев, и разволновалась. Как тебя зовут?
– Александра… Александра-Анастасия Лисовская.
– Ты русинка?
– Да, наши края называются Рутенией.
– А меня зовут Екатерина Иванова. Мои родные края еще дальше. Мое село неподалеку от Москвы.
Сердце Александры готово было выпрыгнуть