уху и зашептала: – Мне нужна Дафна. Всего разговор. И я скажу все, что ты хочешь.
Элайджа вывернул руки Флоренс, укладывая на подушку.
– Не ответишь – ампутирую руки. Затем ноги. Жить будешь. Максимально долго. Без глаз, рук и ног. А в первую очередь отрежу твой жалкий язык.
– И женушка позволяет так общаться с ее больными? Ох, какая жестокая стала наша слепая…
– Заткнись просто.
Флоренс недовольно заерзала на кровати, слыша сталь в голосе Авроры. И когда эта слепая успела стать такой? Куда делись страх и волнение? Ах да… и не слепая она уже давно. Вот бы и мойре кто глаза сейчас подарил.
– Ты поговоришь с Дафной, если она сама этого захочет. – Флоренс вздрогнула, вновь слыша Аврору. Недоверчиво свела брови.
– Вопрос первый, – заговорил Элайджа, беря ее за локоть, чтобы считать эмоции. – Ты сказала, душа Блэр особенная. Почему?
Флоренс напряглась. Нельзя! Нельзя об этом говорить! Узнают и получат союзника! Элайджа тряхнул мойру, ощущая страх.
– Правду! – прорычал он.
– Я выбрала душу… – нехотя заговорила она, понимая вдруг, что мозг лишился извилин от паники. – Она… Ее душа очень древняя. Перерождение Любви: первой и единственной любви Никлауса. Я не знаю больше! Честно! Не придумала! Я никогда не планировала вашу дочь! Хотела лишь, чтобы Никлаус испортил вашу жизнь!
Элайджа тяжело вздохнул, Флоренс поняла, что он не верил.
– Что ты знаешь про Никлауса?
Флоренс расплылась в улыбке, понимая, что тут точно можно не врать.
– Он мой… так называемый отец. Я – сгусток отчаяния и ненависти, что породили он и Ненависть. Она меня заперла в Зазеркалье, чтобы я писала судьбы для всех в этом мире. Для ее детей – хорошие. Всех остальных – дерьмовые. А потом, решив, что я бессмертна, они сделали меня ключом для Врат. Я и была бессмертна, пока вы не уничтожили мое Зазеркалье и не лишили меня магии! Идиоты! Судьбы они сами захотели себе выби…
– Значит, Клаус участвовал в создании Врат?
Флоренс закусила губу, понимая, что сказала лишнего, но было поздно – Элайджа получил, что хотел, и выпустил ее руку.
– Справишься сама? Джейк должен был уже вернуться.
– Разумеется. Иди, – ответила Аврора.
Флоренс скривилась, слыша чмоканье, впервые радуясь, что больше не может видеть – хоть не лицезреет эти противные нежности. Подпрыгнула от хлопка двери.
– Я все еще здесь. И буду благодарна, если ты помолчишь во время капельницы.
В вену на сгибе локтя впилась игла, отчего Флоренс зашипела. Да, церемониться с ней явно не планировали. Она облегченно выдохнула, ощущая, как магия заструилась по венам. Чужая, но все же магия. Она придавала сил, дарила желание жить.
– Помолчу, если расскажешь, как слепая провидица стала главой больницы.
– Не ты сделала меня потомком Времени?
– Чтобы ты сдохла в нужное время, – шикнула Флоренс, вдруг злясь.
Аврора цокнула, но промолчала, даже не сделала больно. А