прямому проводу связался с царем, советуя ему пойти на уступки, согласившись на формирование нового кабинета, пользующегося «доверием страны». Николай решительно отклонил и эти рекомендации.
Между тем революционная волна нарастала. В такой обстановке верноподданный октябрист Родзянко все явственнее начинал выглядеть «вчерашним человеком», почва уходила из-под его ног. Напротив, кадет Милюков и его сторонники во Временном комитете набирали силу. Можно полагать, что, сознавая это, Родзянко и предпринял тот шаг, который и привел к появлению упомянутого «великокняжеского манифеста». В литературе нет точного указания на то, кто был инициатором и автором этого манифеста. Конечно, прав Э. Н. Бурджалов, полагающий, что инициатива исходила от думского Временного комитета (т. е. от Родзянко)[85]. Но вопрос об авторстве оказался у него обойденным[86]. Между тем имеются воспоминания адвоката Н. Н. Иванова, которые проливают дополнительный свет на историю с манифестом. Воспоминания эти опубликованы 19 декабря 1926 г. в белоэмигрантской берлинской газете «Путь» под заголовком «Манифест великих князей. Из архива Н. Н. Иванова».
Но мы располагаем несколько более полным архивным экземпляром этих воспоминаний и будем опираться на него[87]. Прежде всего, кто такой Н. Н. Иванов? Этот присяжный поверенный в дни февральских событий решил, по-видимому, что настала пора и для политической карьеры. Он и впоследствии, уже после победы Октября, проявлял довольно большую активность: в конце 1917 – начале 1918 г. был одним из руководителей подпольной антисоветской организации, ориентировавшейся на Германию[88], а в 1919 г. играл видную роль в политических кругах северо-западной контрреволюции (при генерале Н. Н. Юдениче)[89]. В конце же февраля 1917 г. Н. Н. Иванов, тесно связанный по адвокатским делам с великим князем Павлом Александровичем (тот командовал гвардейскими полками и жил в Царском Селе), оказался в Петрограде в окружении председателя Думы М. В. Родзянко. Очень интересны его наблюдения об атмосфере, царившей в думских кругах. Родзянко и многих из его думских друзей, вспоминал Иванов, били «страх и внутренняя дрожь». Они были почти уверены, что «сегодня придут и перевешают их». Чтобы рассеять туман неизвестности и выяснить, «что же происходит за порогом вокзалов», Родзянко рано утром 28 февраля направил Иванова в Царское Село на связь с великим князем Павлом Александровичем. Иванов прибыл в Царское Село и был тут же принят Павлом Александровичем и его супругой – княгиней О. Палей. Выяснилось, что никаких определенных сведений о царе и его намерениях у них нет, с чем Иванов и вернулся в Петроград. Это подбодрило думских лидеров, но Иванову было предложено продолжать поддерживать связь с Павлом. При второй поездке Иванова в Царское Село политический замысел Родзянко выявляется полностью. Как пишет Иванов, великий князь и Родзянко всемерно стремились избежать «столкновения верховной власти с думским Временным комитетом». Хотя