почти всю французскую литературу.
Мальчику дозволялось присутствовать на постоянных литературных собраниях родителей. Он был в гуще того веселья, стихотворных состязаний, театральных постановок и кипящего остроумия, которыми отличались вечера с участием Сергея и Василия Львовичей. Легкомыслие, шутливость, ничем не ограниченное зубоскальство в типично французском духе XVIII века – все воспринял поэт, и именно за это его любили женщины. За озорство, повесничество, насмешку он много натерпелся в жизни. Но не только политические разговоры, обсуждения литературы и театральных постановок царили на постоянных собраниях интеллигентных представителей дворянства того времени. Наблюдательный Пушкин отмечал и фривольные шутки, и легкий флирт, и обсуждение взрослыми интимных проблем. Все это усваивалось мальчиком, хотя по воспоминаниям современников его детства, «…он был скромный ребенок; он очень понимал себя; он никогда не вмешивался в дела больших и почти вечно сиживал как-то в уголочке…»
Вокруг поэта с детства разносились веселые шутки, эпиграммы, неистощимые каламбуры, приправленные тонким французским эротизмом. Некто Макаров был свидетелем того, как рано узнал поэт сладость женского обожания и любопытства, которые сопровождали его всю жизнь. «В теплый майский вечер, – пишет он, – мы сидели в саду графа Д. П. Бутурлина; молодой Пушкин тут же резвился, как дитя, с детьми. Известный граф П. упомянул о даре стихотворства у А. С. Графиня Бутурлина, чтоб как-нибудь не огорчить молодого поэта, может быть, нескромным словом о его пиитическом даре, обращалась с похвалою только к его полезным занятиям, но никак не хотела, чтоб он показывал нам свои стихи; зато множество живших у графини молодых девушек почти тут же окружили Пушкина со своими альбомами и просили, чтоб он написал для них что-нибудь. Певец-дитя смешался. Некто NN, желая поправить его замешательство, прочел детский катрен поэта, и прочел по-своему, как заметили тогда, по образцу высокой речи на “о”. А. С. успел только сказать: “Ah, mon Dieu!”, – и выбежал. Я нашел его в огромной библиотеке графа; он разглядывал затылки сафьянных фолиантов и был очень недоволен собою. Я подошел к нему и что-то сказал о книгах. Он отвечал мне: “поверите ли, этот г. NN так меня озадачил, что я не понимаю даже и книжных затылков”».
Однако общее направление дворянской жизни, разговоров, привычек было принизано легкомыслием, безответственностью, французским скептицизмом и распущенностью. На развитие сексуальности поэта в третий, юношеский период, оказала большое влияние чтение французской литературы в библиотеке отца. Наряду с книгами Вольтера, Дидро, Монтескье в ней было много фривольных произведений французской литературы, таких как «Опасные связи» Шодерло де Лакло, сочинения Кребийона-сына, Ретифа де Ла Бретона, Шамфора и «Эротические стихотворения» Эвариста Парни. Как еще могли воздействовать на юную чувственность такие строки:
Она придет! К ее устам
Прижмусь устами я моими;
Приют