дни настигли меня и неожиданности, неприятные и ошеломляющие – «Она поставила только точку…»
Дома уже горел свет, а я, покончив с отмоканием и часовым чтением завершающих глав «Волхва», разбирал сообщения: принимал эстафету взаимных вопросов и комплиментов; с кем-то лишь доводил связь; планировал, назначал и записывал встречи, дабы никакая не спуталась, никакая не запропастилась. Так и наткнулся на эту прискорбную весть:
«Это сообщение с отложенной отправкой. Я настроила на неделю. Если оно пришло – значит, что я это сделала. Сделала не только из-за тебя, разумеется.. скорее это комплекс проблем.. ты знаешь. Родным я тоже отправила сообщение.. но не такое, как тебе.. чтобы они не беспокоились.. хотя всё равно, конечно же, будут… Хотя.. я вообще не понимаю.. зачем тебе пишу об этом.. ты, наверняка, ничего и не узнал бы, если бы я не написала… Хотя.. знаю. Я всё же хотела бы, чтоб ты почувствовал хоть что-то из-за меня.. ведь.. больше всего меня убивало твоё безразличие. Но я и не могу сказать, что ты был полным говном.. не был… Поэтому, спасибо тебе за то малое, что мне досталось. Я ставлю точку.
Эти последние минуты я проведу в воспоминаниях с тобой. Вероятно, меня найдут раньше недельного срока.. скорее всего, это будет из-за моей знакомой.. мы с ней сдружились.. жаль мне её.. и тебя жаль… И правильно ты говорил. Жуткие мысли формируют жуткую реальность.. ну что ж теперь… Хотелось бы что-то ещё написать, но у меня начинает темнеть в глазах, да и руку уже не чувствую… Прощай».
Я перечитал его несколько раз. Сначала воспринял это за злую шутку и манипуляцию или месть.. на неё это могло походить.. однако…
Ворошились эти строчки, ворошились какое-то время и выползли бледнотой на моём лице. Был поздний вечер, был только он у меня, пока Она по темноте не начнёт понемногу забирать эти же строчки из моей головы и из моего телефона, а может и вовсе из реальности… Я рванул к ней…
И действительно.. простучавши о закрытую дверь порядком сорока минут, я так и не отворил её, а когда на грохот выходили соседи, один из них прискорбно доложил, что видел, как из квартиры, пять дней назад или около того, выносили разбухший от воды труп. Но даже после его слов я не перестал долбить в дверь; лишь через минут пятнадцать, медленно передвигая ноги, спустился по лестнице и тронулся восвояси. А пока спускался представил её: лежащую в тёплой ванне; набирающую влажными пальцами текст; поглядывающую, то на своё мрачно-милое личико в отражении, то на экран. Представил, как, надавливая, рассекает лезвием плоть в нескольких местах; и опускает руку в жидкость; как кровяной дым распространяется внутри купальни; и как Лунный серп через запотевшее оконце сначала наблюдает, затем спускается, и только убедившись в её смерти, ныряет в сполна насыщенный жизненным соком кипяток… Не привыкать Ей лицезреть смерть.
Не выкинуть мне было эти думки из своего вспененного сознания, а отозвать прилив могла лишь Она.. и всё же – не всегда…