Уотсон, в общем, этот Чарльз-Авраам расшифровал твое послание в человеческом ДНК, но ему не поверили и выгнали из Гарварда, и в Израиле ему тоже не поверили, и он наливал себе водку в футляр от пенсне и пел, что Бог устал нас любить, но я думаю, что ты нас никогда и не любил; а еще мы с тобой и твоим вторым встретились потом на лавочке перед моим домом, напились и пели Goodbye yellow brick road Элтона Джона и Берни Топина, а потом напились еще больше и пели «Только мы с конем», а моя соседка сверху вызвала миштору, и я, кстати, до сих пор не могу понять, кто из вас двоих фальшивит; а потом был прозрачный коньяк Godet Antartica, который принес Илья, а еще он принес исходники того видео с Дашей, и на них Даша сказала: встретимся в лифте, а Майлз Дэвис играл на трубе, потому что, когда кто-то кого-то ждет или кто-то кого-то ищет, всегда играет Майлз Дэвис; а потом лифт почему-то привез меня в Питер, а Питер, он как секс, нет, Питер, он как сигарета после секса, одна на двоих, нежнее, чем секс, нужнее, чем секс, и мы справляли мой день рождения в «Сайгоне», которого уже давно нет, а потом мы пили на квартире, и там были Чума, Куссуль, Магдич и еще целая куча людей, которые давно уже умерли, но они были живы и пили за мое здоровье, и я чувствовал их тепло, потому что свет ушедшей звезды все еще свет; а потом был нерусский снег, на который ссал негр, и это было в Нью-Йорке, и это было 19.02.1972 – лифт привез меня в Нью-Йорк этого дня, а в этот день в клубе Slug’s убили великого Ли Моргана; и я видел это и видел, как бесконечность стала вечностью; а потом лифт привез меня в место, где не было ничего, кроме песка, а еще там были ты и твой второй, вы сидели на песке, а за вами стояла дверь, совершенно непонятно, как она стояла на этом песке, но она там стояла, и ты тогда разрешил мне отвечать на письма к тебе – официально и все такое, хотя я и не спрашивал; правда, сначала ты сказал, что это хуцпа, но все равно разрешил, а потом в лифте я кровью подписал это самое официально и все такое, ну не кровью, конечно, просто ключом на стенке лифта нацарапал ОК; а еще вы – ты и твой второй – подарили мне кофеварку фирмы Bosh, но я оставил ее на лавочке, потому что печи, в которых сжигали евреев, были Siemens, Krupp или Bosh, это сказала моя соседка сверху, а она знала про это все – у нее на руках были цифры, такие же, как у моей бабушки и как у деда Ильи, и я оставил твою кофеварку на скамейке, а мы с Ильей побратались – он выбил у себя на руке цифры моей бабушки, а я цифры его деда, и потом мы с Ильей пили молча, не чокаясь, а с нами пили не чокаясь моя бабушка, дед Ильи и еще миллионы евреев, а кофеварку Bosh, которую мы оставили на скамейке, кто-то забрал, еврей скорее всего. Как сказала моя соседка сверху, это называется жизнью; и то, что называется жизнью, продолжалось: была свадьба прыщавого богомола, того, который пел, что все, что нам нужно, это любовь, и который «беспонтовый пирожок», его ты, ну то есть я, познакомил с официанткой Севан и сказал, что это ее «тот самый», и ей нужно только выйти из кафе, завернуть за угол и обрести его, и Севан вышла из кафе, завернула за угол и сказала, что ты сошел с ума, а ты, ну то есть я, объяснил ей про опизденевших
