удар по этой теории. В его руках оказались такие аргументы, оспаривать которые было делом чрезвычайно трудным. Так, В.Н. Татищев, констатируя отсутствие в известных ему источниках указа об отмене Юрьева дня, успокаивал себя и читателей тем, что этот указ рано или поздно все же удастся найти. Но ко времени выхода в свет статьи Погодина прошло более ста лет, в течение которых было выявлено огромное количество ранее неизвестных актов, а искомый указ об установлении крепостного права, как уже говорилось, так и не был найден. Как могло случиться, спрашивал Погодин у своих оппонентов, что исключительно важный закон, касающийся многочисленного класса жителей, определяющий их положение и по содержанию своему для исполнения повсеместный, пропал так, что нигде не нашлось ни одной копии, не говоря уже о подлинниках, которых должно быть великое множество. Более того, продолжал Погодин, во всех современных предполагаемому закону актах и в последующих указах, касающихся крестьянского выхода, нет не только никаких ссылок, но даже и намека, что этот закон когда-либо существовал [13].
Рассмотренная нами статья М.П. Погодина содержала в себе зародыш новой концепции происхождения крепостного права в России, вошедшей в историю под названием безуказной теории. Однако, если быть более точным, то, очевидно, следует признать, что ее родоначальником был не Погодин, а М.М. Сперанский.
В 1859 г. во второй книге сборника «Архив исторических и практических сведений, относящихся до России» появилась работа М.М. Сперанского «Историческое обозрение изменений в праве поземельной собственности и в состоянии крестьян». Эту работу Сперанский написал еще в 1836 г., но, вероятно, из-за цензурных условий не смог ее тогда напечатать и она длительное время оставалась в рукописи. К.А. Пажитнов высказал предположение, что в научных и литературных кругах работа Сперанского стала известна раньше ее публикации и что именно ознакомление с рукописью этой работы побудило Погодина выступить со статьей «Должно лисчитать Бориса Годунова основателем крепостного права?»[14].
М.М. Сперанский считал, что в древней Руси все разряды крестьян были людьми вольными. В этом вопросе сторонники нарождавшейся безуказной теории, за немногим исключением, не расходились во взглядах со своими противниками. Являясь лично свободными, древнерусские крестьяне, по мнению Сперанского, выполняли государственные и общественные повинности, а за пользование землею платили ее собственникам оброк деньгами, хлебом или работою. Они могли беспрепятственно переходить с одного места на другое, имели право покупать землю на собственное имя и пользоваться ею так же, как и другие владельцы. Но со времени проведения татаро-монголами переписи в 1257 г. в положении крестьян, поселенных на государственных землях, «произошла великая перемена». Попав в писцовые книги, они стали называться численными и должны были оставаться там, где их застала перепись. Те же крестьяне, которые жили на частновладельческих землях, по-прежнему сохраняли