самое пекло, поманив морковкой. И Йенс, боясь рухнуть с достигнутых высот, повёлся, как мальчишка. Ведь награда оказалась уж больно соблазнительна.
Золото не так важно, как призрачный шанс вырваться на свет из царства кошмаров.
Ликантропия – болезнь далеко не от мира сего. Она проистекает прямиком из Серости, равно как и целый ряд других.
Ведьм в народе ненавидят подчас больше, чем простых чернокнижников. Колдуньи сеяли ужас в сердца селян, отбирая у них любимых раз за разом.
Превращали одних в зверей, наводняя дремучие леса и непролазные горы оборотнями. Вервольфы возвращались в деревни, жаждая крови и плоти родичей.
Это потустороннее проклятие давало многое, но и отбирало немало.
Вечная жизнь. Нескончаемая балансировка между человеком и чудовищем. Каждая день – мутация из состояния в состояние, и обратно. Пожизненная итерация.
Уж как посмотреть, дар или проклятие.
Поскольку волколаки – плод Серости, ведущие умы империи догадались его лечить сообразно. Йенс был наслышан о таинственной взвеси, раз ошивался в кругах сведущих.
Волшебная ампула из экстракта некого редкого растения. Семя его попало из Абстракции в Материю и проросло. Узнали о его сторонних свойствах совсем недавно.
Запредельные риски. Выживает один из трёх. Абы кому такое зелье не дадут на пробу. По крайней мере те, кому повезло впитать в себя дозу, навсегда избавлялись от личины монстра. Теория теорией, но звериная сила, ускоренные метаболизм и регенерация тканей закреплялись за ними. Быть может, их ждала и вечная жизнь – или около того. Увы, только время покажет.
Шаттенхоф делает предложение только один раз – тем более, столь щедрое. Крёгер знал, если не согласится, его попросту пустят в расход. Найти девчонку ради шанса на избавление. Казалось бы, что может быть проще? Впрочем, всегда и везде есть нюанс.
Егерь не знал, что поиски затянутся на годы. Что даже имя и внешность искомой неизвестно. Пустяки. Ради своей цели он готов был хоть землю рыть. Собирал по крупицам сведения. Зацепки привели его в Саргузский корпус Инквизиции.
Кто она? Зачем понадобилась кайзеру? Ничего из этого Йенс не знал. Впрочем, Крёгер вообще не стал бы об этом печься. Просто знал, к решению давней проблемы он ближе, чем когда-либо. И потому слабины не даст, не поступится ни перед чем.
Не было у него принципов – нечего их и выдумывать.
Лишь бы сыграть со смертью в кости на свою жизнь. Новую жизнь – долгую, счастливую, человеческую.
Снадобье подействовало. Йенс лежал на спальном мешке, глядя на Семь Лун, что выглянули из-за туч в который раз. Будто бы сама радуга сменила смысл и форму.
Подвижки имели место быть. Сегодня. Это не могло не радовать.
Головорез, утомлённый долгим днём, прикрыл глаза и уснул, не раздеваясь. Он проваливался в Серость, где в который раз выслеживал оборотня. Бил его снова и снова. Когти опять и опять проходились по его лицу, пуская кровь.
Он побеждал, но в краткосрочной перспективе. А зверь – в долгосрочной.
И