и вправду сдружился. Может, они бы даже приняли его правду.
Ио Ламбезис же – отняла у него «стаю» вполне вменяемых инквизиторов.
– Бедный мальчик… – с сожалением проронила дельмейка.
Язычница начала ходить вокруг да около, будто неприкаянная. В её голосе проклюнулось неподдельное сожаление, однако ренегат, будучи на пределе бессилия и гнева, слышал только издёвки.
– Всеми брошенный. Загнанный в угол, ты так дёшево принял на веру фальшивые догматы. Стал послушной собачкой на цепи у Церкви. Потом – у моего брата. Это ещё хуже! Да будет известно тебе, ты скован кандалами долга, который и выеденного яйца не стоит. А ведь ты подавал надежды и мог вспыхнуть светочем для узников Саргузского Круга. Но ты сделал всё, чтобы потухнуть. Тебя втоптали в пыль всеобщей лжи…
Флэю показалось, будто бы игуменья знает о нем куда больше, чем следует. Однако часть слов можно было легко применить ко многим другим людям с похожей судьбой.
Настоятельница хмыкнула, смакуя на языке своё умозаключение:
– Скажи, не надоело еще, что тебя постоянно водят за нос?..
– Да что ты такое несёшь? – на выдохе процедил сквозь зубы Альдред. Можно подумать, она не попробует сделать то же самое. – Бешеная сука!
Ренегат сжал кулаки в попытке сорваться с псионических цепей. Не поддавались. Его сновидческие силы спали.
Он недооценил Орсу: в отличии от многих новичков ей действительно удалось выполнить заклинание на сносном уровне. Одной физической силой тут не оберёшься.
Ведьма в Красном остановилась и поглядела на него секунд пять.
Беловолосая фурия осклабилась и подошла поближе, чуть наклонилась к узнику, дыша ему прямо в лицо. У Иоланты и впрямь сердце обливалось кровью.
Она прошептала:
– Как же ты не поймёшь… Я. – Игуменья показала на свою полную грудь. – Я к тебе со всей теплотой души протянула руку. В знак примирения. Дальнейшего сотрудничества. В надежде, что ты примешь мою добрую волю и займёшь положенное тебе место. Поверь мне, если бы ты сделал то же самое, нам бы не пришлось всё так усложнять…
– И смысл мне менять хозяев, если я презираю одинаково всех вас? Уж лучше одному! Ты думаешь, я продам тебе Ингрид? Есть понятия ценнее всего, что ты бы мне предложила. Ясно?
Ренегат испытал небывалый стыд за всё, что говорила игуменья. Ему даже показалось на мгновение, будто она потеряла связь с реальностью. Оно и неудивительно, если мятеж в Саргузах – первое серьезное задание Ио от базилевса.
Кто знает, что происходило с сестрой архонта, пока Флэй с ней не встречался.
Подсознательно Альдред ожидал, что его будут истязать в попытке добиться своего, а после – умертвят и выбросят за ненадобностью, как никчёмный хлам.
Именно так поступали инквизиторы друг с другом. То же самое он видел в Акрополе при допросе миротворцев.
Люди неспособны ценить друг друга. И на то есть причины. Да только все как одна и гроша не стоят ровным счетом. Зато как раздули…
Здесь же – по большей части, с ренегатом