ему о гибели брата, именно тогда они и побратались.
Валерий с отличием окончил Второй Имени Петра Великого кадетский корпусе и остался круглым сиротой к моменту его окончания. Он хотел поступать в Николаевскую Академию генштаба, но до этого ему необходимо было послужить непосредственно в войсках. Провалы на фронтах первой мировой и дальнейшая революционная неразбериха поломали все планы Валеры стать блестящим офицером Царской армии. И он стал не менее блестящим офицером НКВД. Но для этого ему пришлось забыть о своем происхождении, пройти горнило гражданской войны, где он воевал под командованием Буденного, после ранения перевелся в ВЧК, внес неоценимый вклад в создание ОГПУ и к моменту нашего знакомства был одним из самых засекреченных оперативников НКВД в Севастополе. Правда узнал я об этом спустя годы.
А при первой нашей встрече я увидел перед собой коренастого, широкоплечего мужика с шикарными кавалеристскими усами в галифе и майке. Кузьмич привел меня в какое-то полуподвальное помещение, где весь пол был усеян смесью опилок и песка, как на арене цирка. Они обнялись с Кузьмичом, что меня сильно удивило, Кузьмич обычно, здороваясь, махал рукой, реже здоровался за руку. Он вообще старался не сближаться с людьми, а тут вон как тепло приветствовал.
– Кого привел? – поинтересовался Левягин.
– Да вот не хочет чужие ботинки целовать, готов биться на смерть, но шею не клонит, – вроде с издевкой сказал Кузьмич, но мне эта оценка была приятна.
– А это мы сейчас проверим, готов или нет, – оценивая меня взглядом, произнес Левягин и гаркнул через плечо: – Петров ко мне!
От небольшой группы человек в десять, выполнявших различные упражнения на спортивных снарядах, отделился и подбежал невысокий худощавый парень, тоже в галифе, босиком и по голому торсу. Несмотря на его худощавость, видно было, что он жилист и крепок. Парень был немногим постарше меня, но взгляд его черных глаз был колючим и взрослым.
– А ну, Ваня, проверь-ка, так ли этот малый стоек, говорят он шею ни перед кем не клонит…
Ваня вышел на центр круга, обозначенного толстым канатом, и пригласительным жестом махнул мне рукой, зло улыбаясь.
– Я не хочу драться, – недоверчиво глянул я на Кузьмича, с последнего избиения прошло чуть меньше двух недель, и синяки были уже желтые, а шрам за губой только – только затянулся, и я буквально пару дней как начал спокойно без боли есть…
– А ты не дерись, – подначивал Левягин, просто поборитесь. И как бы Кузьмичу, но слишком громко, на весь полуподвал сказал: – Видать трусоват твой парнишка, мож ты его зря ко мне привел, а Кузьмич?
У меня кровь закипела от обиды, я бросился к Петрову в круг, чтоб вцепиться ему в горло, но он еле уловимым движением качнулся вправо, схватил меня за запястье протянутой руки и, подставив мне подножку, немного изменил направление моему движению, и я кубарем покатился за его спиной. Весь зал захохотал.
– Ну-ка, тихо! – зычно рявкнул Левягин. Все смолкли. Один Ваня зло улыбался, протягивая мне руку, чтобы помочь встать. Но,