к ресурсам географии. Статус режима.
– Смысл тот, что приоритетная нация дает приоритетные названия. Неприоритетная их иметь не может, потому что «ее нет». Публичное обсуждение скандала запрещено. Основание то же. Коренному населению запрещено даже называть себя коренным населением. На том же основании. Суррогат, который подсовывают, вроде реагента. Всё вместе называется ассимиляция неприоритетного населения. Нет этнической культуры – нет проблемы.
Все замолчали. От политики подташнивало даже местных мурзилок.
Штиис сел. Гонгора смотрел на утес и словно мысленно прокладывал маршрут со страховкой и без.
– Лавочников не любят, новиков – этих до помутнения рассудка. Да те и не суются, разве только под охраной и не дальше отеля. Попоносов, если не босый и без ножа. Тебе просто нужно знать, что это чужая территория. В биологическом смысле. Недавно нашел кабаргу без пупков – двадцать четыре штуки, уже подгнившие. Спрашивается, как нужно отнестись.
– И волк не тронул? – спросил Штиис.
– Слушай, – сказал, обращаясь к Гонгоре, дед, – нет чего помягче? Сидеть же невозможно.
– Не капризничайте, – сказал Гонгора. – Кому-то надо преодолевать трудности.
– Но к интеллигенции спокойны. Хорошо относятся к интеллигенции, и обсушить, если надо, и напоить. Студентов тоже не трогают. Здесь это первый вопрос: что везешь?
Дед поднял глаза на Штииса, ткнул в него коричневым пальцем и вознес кружку на уровень глаз.
– И не моргнув глазом должно ответствовать тебе: турист я, дяденьки, скалолаз. Дышу свежим воздухом и смотрю на горы – мешок сухарей и коробка спичек в рюкзаке моем. Посмеются тогда дяденьки, выпьете вместе чашку чая и пойдете каждый своей дорогой. Ну, а если не разойдетесь, то искать никто не станет.
Гонгора заворочался, устраиваясь удобнее. Он был близок к тому, чтобы провалиться в дремоту. Лис рядом с безразличным видом наблюдал за полыхавшими ветвями. В лесу стало тихо.
Дед приложился к кружке, качнул подбородком, ощутимо удивляясь качеству напитка, и приложился еще раз. Было видно, что вкус такого чая он давно забыл.
– Это, конечно, если тебе повезет и ты не нарвешься на трезвых дагов. Вот тогда будет полный и сердечный «хэллоу».
Дед бережно пристроил кружку у костра, ухватил с салфетки мясной розовый кус побольше, проложил парой ломтиков грубого ржаного хлеба и мощно откусил.
– Есть тут у нас и свои апачи, и свои маниту, – произнес он не очень внятно. – Вот ведь какое дело, – сказал он потом назидательно, не переставая жевать. – Как радио в тайгу провели, так народ сразу задумался о смысле жизни. Теперь только в таком русле. Что самое интересное: транслируют специальное сообщение, кто-то называет себя то ли Дьяволом, то ли Чертом – и начинает делать обзор международных новостей. Рассказывает, как надо жить. Учит, значит, жизни. И ни одного слова, приятного ушам властей. Спрашивается, как нужно относиться. И где такое случается, там всё – заканчивается прошлое и настает она, та самая концепция с будущим. Вот только никто