близкими. Тут же вспомнились законы гостеприимства, зажглись лучины, и ложки ударились о посуду.
– Знаете, мне вся эта мелкота, – начала бабушка, кивая в сторону внука и имея в виду новорождённую дочь Василисы тоже, – напомнила, как рожали Желю. Раза два моя дочь отходила от хозяйства, говоря, что вот-вот разродится. Даже уже звали знахарок, дочь моя лежит, а Желе хоть бы хны – посуетилась немножко и успокоилась. Зато на другой раз, когда в преддверии какого-то праздника Вила выпила браги, Желя вдруг поняла, что пора!..
– Да, вот с тех пор я не пью даже по поводам, а то опять пойму, что что-нибудь пора.
Но воодушевление уходило вместе с оживлением во дворах. Деревенские засыпали, но в доме Азара и Вилы ещё горел свет. Хозяева мыли посуду, а Иван всё рвался помогать, но его как гостя постоянно усаживали на место. Все тянули с трудным, трудным разговором.
– Мама, ты должна вспомнить всё это снова и рассказать ещё раз, – сказала Вила, тени на её лице перебегали из стороны в сторону, следуя за движением огня на лучине.
И бабушка рассказала снова. Про охотников, шум в ночи, огонь, много огня и странную махину с клювом и крыльями. То, что было после, старуха рассказывала обрывочно, и никто за столом не стал её мучить.
Иван пытался узнать про пламенный механизм больше.
– А куда охотники повезли её дальше?
– В сторону большого оврага. Да, должно быть, туда…
Азар выпрямился и сложил руки на столе.
– Значит, они ушли в противную от нас сторону. Там, севернее, почти нет поселений, только временные кочевья.
Гий, до этого молчавший, показался в полутьме бледным и сухим, словно это его, обугленного, вытащили из золы.
– От этого не легче. – Взгляд вора ходил с поволокой, он прикладывал все усилия, чтобы показаться едким и скучающим. – Они быстро расправятся с теми людьми и пойдут обратно.
Все ещё немного помолчали.
Позже, когда огонь стал почти оранжевым, как отравленные бабушкой пирожки, Иван прочистил горло и сказал:
– Что бы ни случилось, мы благодарны вам за гостеприимство. Рано с утра мы уйдём, но не забудем вашей доброты.
– Вы тоже добры, – примирительно сказала Вила, обмениваясь с ними вежливостью. Все вспомнили покойников сожжённой деревни, и что именно Гий с Иваном помогли их похоронить, а потом ещё довели бабушку и Желю до защищённого места.
Но Гий вдруг нарушил всю томность, проговорив:
– Мне нужно идти сейчас.
Желя, до этого разглядывающая игру света в волосах бабушки, повернулась к нему. Он с самого начала показался ей бесшабашным, но чтобы идти одному в ночь, зная, что где-то в окрестностях катится огненная махина, – слишком даже для него.
Гий, казалось, понял, почему девушка так на него посмотрела, и поднял руки вверх, отбояриваясь.
– Если ты поспишь немного, ничего не случится, – сказала бабушка. Она сидела, почти закрывая глаза, и это послужило знаком, чтобы и весь дом засыпал вслед за ней.
И Гий даже не заставил себя просить.