сможем содержать. Но со своей стороны я постараюсь сделать всё, чтобы наше расставание прошло максимально комфортно.
Я поднимаю на него испуганный взгляд, и наши глаза встречаются. Клянусь, там – темная бездна. Непроглядная. Жуткая.
Я сглатываю, не сразу понимая смысл сказанных слов.
Не может быть…
Меня не могут уволить…
Диму только-только сократили, и что, меня тоже? Но за что? За то, что я так хорошо работала и никогда не брала отгулы? За то, что не опаздывала, а иногда даже задерживалась, если того требовал Васильевич?
Если мы останемся совсем без денег, у нас отберут квартиру… а кто расплатится по долгам на кредитной карте…
Конечно, я устроюсь на новую работу, но там ведь не сразу будут платить полноценную зарплату. А у нас взнос по ипотеке и запасы почти истощились. Ну, два-три месяца мы продержимся на сбережениях. А потом?
– Вы должны предложить мне свободные вакансии, – вспоминаю я те слова, которые совсем недавно говорила Диме.
– Разумеется.
Игнатьев протягивает мне подготовленный листок, к которому прикреплено уведомление о сокращении.
Я бегу глазами по вакансиям. Ничего, что могло бы мне подойти. Не уборщицей же оставаться. А всё остальное – слишком заоблачное для меня. Все эти руководители направлений, главные администраторы и так далее.
– Елена Сергеевна, не переживайте, – Игнатьев пытается быть мил, но я вижу в его глазах ледяную стужу. – Вы ведь замужем. Неужели муж не обеспечит?
– Он… он тоже временно без работы.
Это никак не трогает большого босса. Правильно, чего ему волноваться за каждую тетку, которую он собирается уволить?
– В любом случае, никто не гонит вас прямо сейчас. Понадобятся дни для собеседований с новыми работодателями – дадим без вопросов. Приношу свои извинения, что всё так вышло.
Я выхожу из кабинета и понимаю, что меня начинает тошнить. Мутная чернь поднимается к горлу, и я едва успеваю добежать до женского туалета. Мне плохо. Мне страшно. Мне хочется спрятаться от всего мира и никогда не вылезать из своего кокона.
– Тебя тоже сократили? – спрашиваю Светку, когда поток клиентов чуть утихает.
– Сократили? – подруга хмурится. – Ты о чем? Кого-то сокращают, что ли? Подожди! – брови ее поднимаются. – Тебя сократили?!
– Угу.
Как же так…
Её не тронули, хотя сама она часто ходит по врачам, лечит больной позвоночник. А у Наташи ребенок только-только в первый класс пошел, и последние годы она провела с ним на больничных. Но они остаются работать, а я… я иду на улицу.
Нет, я не завидую подруге или кому-то другому и не желаю им зла. Я рада, что у них всё нормально – но липкий ужас цепляется за мою шею паучьими лапами.
Всё то, чему меня учили с детства – «будь хорошим человеком, услужливым, не требуй за свою помощь денег, и тебя обязательно заметят» – привело меня в эту точку.
К увольнению.
Глава 4
Я не знаю, как сказать мужу о моем сокращении. Язык