Шелест одежды, громкой хлопок двери, и я наконец-то выдохнул.
Затянулся, сел на кровать и посмотрел в окно. В свете уличного фонаря шел снег, а я видел лишь танцующий силуэт.
Снова глубоко затянулся, потушил недокуренную сигарету о край пепельницы и рывком поднялся. Сгреб постельное белье и прямо так, кучей, понес в старую стиральную машину. Включил единственную работающую программу и смотрел, как вещи заворачивает в круговороте барабана.
Развернулся, перенастроил кран так, чтобы вода шла из душа, залез в ванну и включил воду. Ледяные струи взбодрили, напоминая, что я все еще жив и что-то чувствую. Хотя бы холод… Он был везде – внутри и снаружи. Душу давно заволокло толстым ледяным слоем, но тело еще подавало признаки жизни.
Когда зубы застучали, отключил воду, обтерся полотенцем, замотал его вокруг бедер и вышел в комнату. Потянулся за очередной сигаретой, прикурил и уставился в окно. На гребаные снежинки.
Отвлек звонок мобильного. Звонил Саня.
– Да, – отчеканил я в трубку.
– Кир в травме, – зло прошипел он.
– Кто его? – я сжал зубы, наслаждаясь приступом накатившей ярости.
Наконец я снова что-то чувствую.
– Трое во дворах отоварили. Я не успел, подскочил, когда они уже сваливали.
– Узнать его сможешь?
– По девке узнаю.
– Заедь за мной, – потребовал я.
– Двадцать минут, – пообещал Саня и отключился.
Оделся, накинул куртку, закурил новую сигарету и вышел на улицу. Снег. Чертов снегопад теперь ассоциировался только с ней.
С танцующей девчонкой.
У подъезда с юзом затормозила тачка Сани. Я щелчком выбросил сигарету и сел на заднее сидение, пожимая руки своим парням.
– Погнали.
Саня вжал газ в пол, и машина с громким ревом рванула со двора.
– Тим, пиво будешь? – Яр толкнул меня локтем в бок.
– И ты не будешь. Сначала дело.
– А че мы лезем? – не понял Яр. – Кирюха оклемается – сам разберется.
Я повернулся к нему:
– Затем, мать твою, что трое на одного – ни хера ни круто! Я ясно информацию донес?
– Ясно.
– Мать? – спросил я, кивая на царапину на щеке Яра.
– Сука, опять нажралась, белку словила. Я ее в ванну тащил, а она про бесов орала, не успел увернуться. В больничку сдал, прокапают, неделю тишины словлю.
Саня врубил музыку. Басы долбили в салоне, врезаясь в мозг и выталкивая ненужные мысли.
Саня притормозил у знакомого двора, где неделю назад мы обчистили «Ровер», припарковался, развернулся к нам и азартно предложил:
– Погнали?
– Маски, – напомнил я.
Достал из кармана балаклаву с изображением пасти питбуля и натянул на голову. Маска прятала все, даже глаза за тонкой черной сеткой. Парни повторили мои движения, Саня достал из багажника биту, закинул ее на плечо и жестом позвал нас за собой.
Пара прохожих привычно шарахнулась от нас в сторону, девушка с коляской перешла на другую сторону дороги, наплевав на красный свет светофора, а мы шли за Саней во дворы.
– Вон