перевести дух и осмотреться, подхватило вновь, встряхнуло, развернуло и увлекло, раскачивая и стискивая со всех сторон, вдоль крутобокого ущелья коридора. Здесь ему порядком наподдали, он предпринял новую попытку сориентироваться, но тут же успокоился, сберегая силы и стараясь сохранять правильное дыхание.
Ему подмигнули, по приятельски блестя зубами. «Хорошо идем». – «А вы хорошо держитесь, – доверительно сообщили ему в другое ухо. – Я сколько раз вас вижу, не перестаю восхищаться вашей выдержкой». Дальше вертели головами, теснились, решительно не прилагая никаких усилий к дальнейшему продвижению. Мелькали сдвоенные мужественные лица со сведенными скулами, кто-то в голос, надсаживаясь и срываясь на фальцет, отдавал приказания направо и налево и настоятельно рекомендовал не сбиваться, соблюдать интервалы и выходить гуськом по одному. В углу на забрызганном каплями пота татами двое кого-то били ногами.
Тут видимое пространство ощутимо сократилось, перистальтически надвинулось сразу отовсюду, и народ задвигался. «Эй, ну что там с дверьми, а!..» – не выдержал кто-то позади.
Представитель администрации начальственным голосом распоряжался насчет свободного доступа, багровея затылком и помогая себе кулаками, ему поддакивали, но никто даже не подвинулся. Представитель заметно нервничал, его видимая часть все время куда-то проваливалась, переставая быть видимой, словно его там роняли и поднимали, потом его во что-то завернули, подняли и, бережно передавая с рук на руки, куда-то понесли. Кто-то вытирал глаза.
«Ну что за суки, честное слово». – «Опять подсуживают».
Толпа растекалась по коридору.
– Дай, думаю, вылью этот скандал в мирную дискуссию, и так мягко вворачиваю, тогда не могли бы вы мне дать в двух словах определение вилки. Элементарная вещь. Всем известная. Всё, думаю. Теперь он будет копаться до ужина, пока не нарвется на большие неприятности. Я, понимаешь, это казус нашим докторам давал – так они зеленеть начинают. Мог бы, говорит, – и так осторожно тянет со стола мою рюмку к себе. «Столовый прибор с ручкой и зубьями». Па-азвольте, говорю, а как же расческа? Расческа подпадает под ваше определение! Он мне так сухо замечает: расческа не столовый прибор. И потом: вам ничто не мешает употребить ее вместо вилки. И тогда она перестанет для вас быть расческой. Представляешь? Так непринужденно накладывает себе мой салат и добавляет: а может, не перестанет…»
«Бросьте, господь создавал мир, руководствуясь библией». – «Я вот смотрю и думаю. Это до какой степени цинизма должен опуститься человек, чтобы приставать к занятым людям со своей вилкой…» – «Это многое объясняет. По крайней мере, можно больше не задаваться без конца вопросом куда катится этот мир». – «Нет же, господа, уверяю вас, ничего заумного, здесь о соответствии неопределенностей Хайзенберга, да…» – «Я вам скажу, когда Хайзенберг перестал быть «заумным». С момента, когда впервые надел значок нациста. С этого момента он был уже просто одним именем из