в центре вагона.
В эту минуту снаружи раздался грохот, который на несколько секунд оглушил Этер. Поезд резко остановился, и по инерции все пассажиры полетели вперёд. Что-то цепкое схватило изнутри сердце и легкие Этер, словно заморозило их, парализовало конечности, притупило слух. Раздались крики, которые тут же утонули в диком визге тормозов и нарастающем гуле, который, казалось, раздавался со всех сторон. Этер видела огромные, полные слез и страха глаза попутчиков, читала в них сожаление и отчаяние. Ледяная волна не выводила из оцепенения, напротив, лишь больше в него вгоняла: только колючее чувство в груди сильнее жгло и резало внутренности. Она поняла, что поезд сошёл с рельсов, потому что в передний вагон упала бомба. Между ней и всем миром вдруг возник прозрачный, но почти осязаемый туман – в нем утонули и война, и Трианское королевство, и другие врачи. Остались только Этер и бомбы, которые градом падали на крышу бронированного поезда. И единственная мысль, которая вертелась в голове. «Прочь». Она твердила себе это снова, и снова, и снова, пока, расталкивая людей и перелезая через них, не добралась до железного засова. Этер явно не хватало сил на то, чтобы его открыть, но она все равно исступленно тянула ручку в сторону. Вой и крики, поднявшиеся сзади, волновали её не больше, чем надоедливый писк комара. Почему, ну почему они не могут взять себя в руки?! Почему не могут помочь ей спасти их всех?!
Пол ушёл из-под ног, но Этер успела крепче схватиться за засов. Поезд накренился, перевернулся; она вдруг оказалась лежащей на железной двери, пол сделался стеной – но потом вдруг вновь сменился, став потолком, а Этер кубарем покатилась вперёд. Упала на что-то мягкое, но все равно ударилась ногой. Вспышка боли пришла и сразу же угасла, изгнанная единственным желанием выбраться из этого огромного гроба.
Вагон не остановил движение: он повернулся в третий раз и наконец застыл.
В голове Этер не осталось ни мыслей, ни чувств. Лишь горячее, жгучее, непобедимое желание жить. И она подчинилась этому желанию, доверчиво отдала ему полный контроль над телом. Ноги забыли усталость, руки налились силой. В темноте перевёрнутого вагона можно было различить смутный силуэт двери и засова, на который было направлено все внимание Этер. Теперь дверь находилась на потолке.
Вагон сотрясался под непрекращающимися взрывами, но теперь и они отошли на второй план, а окружающие люди вдруг оказались на первом. Кто-то с рыданиями закрывал лицо, кто-то, как и Этер, был сосредоточен на единственном выходе, кто-то смотрел на свои руки и ноги, словно не верил в случившееся. Этер, понимая, что пытаться выбраться бесполезно, опустилась рядом с сидящим на полу парнем. Тот мелко подрагивал, пытаясь замотать тканью открытый перелом костей предплечья.
– Не трогай, – тихо сказала Этер, забирая из его непослушных пальцев кусок рубашки. – Потерпи.
Она, не дотрагиваясь до раны, плотно перемотала перелом. Если сейчас же не промыть рану, парень протянет всего пару недель – заражение крови не щадит никого. Но этого она ему, конечно, не сказала. Лишь улыбнулась на