снова пронесся детский хохот школьников.
– Ты чего? – Короткостриженый поднял на меня обиженный взгляд.
– Не бегай по коридору, – бросил я и направился к лестнице.
– Вова! – Остановил меня очкарик-дежурный. – А лихо ты Вяземцева одернул!
Короткостриженый, которого назвали Вяземцевым, прошел мимо нас. Недовольно посмотрел на меня. Я только хмыкнул ему в ответ.
– Шура, чего ты с ним говоришь?! – Начал вдруг второй, маленький и какой-то лупоглазый мальчуган. – Ему же бойкот объявили! С ним нельзя разговаривать!
– Ой, – отмахнулся очкарик Шура. – Наш класс ему ничего не объявлял. Да мы даже не знаем, в чем там дело! А вдруг это несправедливый бойкот?
– Чего ты хотел-то? – Спросил я.
– Поблагодарить! Ну… что помогаешь важному делу дежурных по школе. Я, когда в следующий раз ваш класс будет дежурить, тоже тебе стану помогать, хочешь?
– Так кончается учебный год, – немного гундосо заметил лупоглазый. – Они уже в следующем году будут дежурить.
– Ну и какая разница? – Поправил Шура очки. – Видал, как он может, с этой подножкой?
– Применение силы – не есть решение, – сумничал лупоглазый.
– А как быть, если нас даже не слушают? Только силу и применять! Вот, пусть нас Вова тоже таким подножкам научит!
– Если Галина Васильевна увидит, будет нам строгое замечание!
– А как по-другому поддерживать дисциплину?
Вздохнув, я оставил спорящих дежурных в арке. Пошел к лестнице.
– Эй, Вова? Ты куда! – Окликнул меня Шура.
– Тороплюсь, – бросил я через плечо.
Мимо них вновь промчались мальчишки из младших классов, забредшие на второй этаж школы, где быть им не полагалось.
– А ну, не бегать! – Крикнул Шурик, но мальчишек это не остановило.
Перед тем как попасть на лестничную клетку, я увидел, как у проема другого, темного коридора, примкнувшего к школьному залу, стоят Гриша с его дружками. Они что-то обсуждали и хохотали. Рыжий Денис довольно жевал большую булку с маком.
Гриша глянул на меня, но я сделал вид, будто его не замечаю. Еще бы не хватало, чтобы эти следом увязались.
Спустившись под лестницу на первом этаже, я спрятался в тени. Тут, у длинной отопительной трубы, стояла пара оставленных кем-то велосипедов. Глеба не было. Решив, что я подожду до звонка, я присел на высокое бетонное основание лестницы, выкрашенное коричневой краской.
Глеб все же пришел. Он несмело заглянул под лестницу. Когда увидел меня, вздохнул. Прошел и стал у трубы, рядом с велосипедом. Скрестил руки на груди
– Тебе, правда, память отшибло? – Начал он первым. – Что, совсем ничего не помнишь?
– Кое-что не помню, – согласился я. – Вот про бойкот – совсем ничего.
Глеб снова вздохнул, опустив глаза.
– Если честно, – начал он, – я не поверил сразу, что ты мог так низко поступить. Ты никогда жадным не был. А, тем более, что б воровать у товарищей… Я ж тебя, Вова знаю.
– Воровать?