испорченных завтраков». Звучит? Представь: каждое утро миллионы людей по всему миру, едва открыв глаза, уже проклинают новый день. И все это – твоих рук дело. Дьявольски изящно!
Глукс вскочил с кресла.
– Я буду портить завтраки! – вопил он, потрясая кулачками. – Пусть все на Поверхности узнают: Глукс здесь, чтобы их утро стало кошмаром!
– Какой энтузиазм, – спокойно проговорил архидемон, соединяя кончики длинных пальцев. – Великолепно! Начинай действовать прямо сейчас. Над территорией Европы как раз восходит солнце и люди варят кофе. Comprendre?
Глукс зыркнул в сторону архидемона, отвесил его креслу глубокий поклон, щелкнул пальцами – и исчез, оставив вместо себя силуэт из серого дыма.
Ксерт некоторое время наблюдал за тем, как этот дым рассеивается, затем направился к столу из черного мрамора и приподнял колпак.
Под ним обнаружилась компактная кофемашина – Ксерт купил ее на Поверхности, не устояв перед уверениями продавца, что та будет работать даже в Аду.
Продавец не обманул: машина с трудом, но выдерживала экстремальные температуры. Однако кофе на выходе все равно получался никуда не годный.
Хороший кофе Ксерт любил не меньше, чем свою работу. Поэтому уже месяц бился с механизмом, перенастраивая температуру воды и экспериментируя с сортами зерен.
Безрезультатно. Машина хрипела, плевалась кипятком и извергала напиток, по вкусу напоминающий жженую резину, а не божественную жидкость, которой пару тысяч лет назад его угостил йеменский шейх. Добавив при этом, что никто не сможет подняться до истины, не вкусив пред тем кофейного пенного блаженства.
Поэтому за чашкой настоящей истины Ксерту приходилось то и дело гонять на Поверхность.
Но не сегодня. Сегодня все должно быть по-другому. Архидемон извлек из ящичка жестяную банку, покрутил ее в руках прежде чем открыть. Темный, как ночное небо Поверхности, порошок из молотых зерен Эфиопской арабики посыпался в круглый металлический фильтр. По кабинету поплыл пряно-горький аромат – смесь запахов сырого дерева, благовонного дыма и сладкой корицы.
Аромат для местного населения непозволительно роскошный. Какое счастливое совпадение, что все, что происходит в этом кабинете, никогда не распространяется дальше его стен!
Архидемон отправил фильтр в машину и нажатием кнопки привел ее движение.
Механизм ожил и загудел, пробуждаясь ото сна. Раздалось шипение. Ксерт прикрыл глаза, представляя, как горячая вода проникает сквозь плотные слои кофейного порошка. Как медленно, капля за каплей, тёмный напиток заполняет пространство чашки, а на поверхности образуется густая пена – шелковистая, золотистая, как мягкий пух облаков на фоне закатного солнца.
Машина затихла. Ксерт открыл глаза, подцепил когтем чашку, поднес к губам и осторожно сделал глоток.
И улыбнулся, обнажая острые белые зубы.
Кофе был превосходным. Даже лучше, чем тогда, в Йемене. Значит, Глукс уже взялся за дело. Главное, не переставать