я ее видел сегодня ночью! – шамкая беззубым ртом, сказал Евсей.
– Где? – Глаза начальника сыскной впились в морщинистое лицо протасовского дяди.
– Дядя Евсей, ты бы не вмешивался в разговор. Придет время, и тебя спросят, а сейчас помолчи! – не обращая внимания на интерес, проявленный фон Шпинне, зло прикрикнул на старика Протасов.
– А чего это я молчать должон, чего это ты мне рот затыкаешь? Ты это, Савка, брось. Думаешь, если бороду отрастил и уже седой, тебе все можно? Не-е-ет. Я ведь тебя вот такусеньким помню, родился недоношенный, вот в ней бы уместился. – Старик поднял стоящую перед ним грязную тарелку и с грохотом опустил на стол. – А теперь вырос, в силу вошел, Савва Афиногенович! Ты вот думаешь, я глухой и ничего не слышу, а я все слышу, даже такое, чего и слышать-то не надо. Вот сейчас услышал, что человек обезьяной этой вашей окаянной интересуется. Это же смех какой! Поехать к черту на рога, купить там это чудо, а потом не знать, куды его девать…
– Да не слушайте вы это, Фома Фомич! – бросил Протасов. – Я его сейчас выпровожу… – резво вскочил, точно и не висело на плечах шестьдесят с лишним лет.
– Не надо! – остановил его фон Шпинне и, не сводя глаз с Евсея, добавил: – Пусть посидит, мне интересно узнать, где он видел обезьяну!
– Вот вам и выпровожу! – Евсей свернул фигу и показал фабриканту, а потом Сергею. Но это их не разозлило, а рассмешило. Однако начальник сыскной заметил: если Сергей смеялся искренне, почти по-детски, то Протасов-старший только рот растягивал, а из глаз тянуло холодком, точно замышлял что-то.
– Так где вы видели обезьяну? – направил разговор в нужное русло Фома Фомич. Все уставились на старика Евсея. Даже молчаливо стоящие у стен лакеи. У них было одно желание – чтобы хозяева с гостем быстрее покинули столовую.
– Она ко мне в комнату сегодня ночью приходила…
– Врешь! – выпалил Протасов, фальшивая улыбка сползла с лица. Скомкал и бросил на стол салфетку.
– А с чего бы это мне врать, да и зачем? Проку никакого, только еще один грех на душу ляжет. А он мне сейчас ни к чему, потому как помирать скоро! – мелко тряс большой головой дядя Евсей.
– Так уж и помирать! Да ты еще меня переживешь! – зло заметил Протасов.
– Я тебе так скажу, Савва Афиногенович, я тебя переживать не хочу, в том правды нету. Живи, Савва, живи, если сможешь!
– И все-таки я хочу вернуться к обезьяне! – напомнил Фома Фомич.
– Так мне можно идти? – подал голос Сергей.
– Нет, Сережа, вы пока останьтесь, вам ведь не нужно делать уроки?
– Да я уже сделал!
– Вот и посидите, пока я задам вопросы дедушке Евсею…
– А что мне их задавать, я ничего не знаю! – шамкая губами, сказал старик.
– Ну, вы же утверждали, что видели обезьяну?
– Да не слушайте вы его! – пытался отвлечь Фому Фомича от старика Евсея Протасов.
– Видел! Она ко мне приходила и разговаривала со мной, вот! – проговорил громко старик.
– Как ты мог ее услышать, когда