остановится! – махнул рукой Протасов-старший.
Обезьяна, точно услышала его слова, сначала замедлила ход, а потом и вовсе замерла. Сын с отцом перенесли ее на место и снова накрыли сиреневым покрывалом.
– Ну, Сергей, теперь наконец настало время нам поговорить. Вы уж извините, что заставил вас ждать!
– Да я ничего…
– Нет-нет, все равно извините! Где же нам присесть? – Начальник сыскной стал озираться, хотя знал, что ни столов, ни стульев в игровой нет. Ему на помощь пришел Протасов-старший.
– Так, может быть, в мой кабинет?
– Вот теперь это кстати! – согласился фон Шпинне.
Все трое прошли в кабинет хозяина дома. Это была комната ничуть не меньше игровой. Что особенно удивило начальника сыскной – вдоль стен стояли шкафы, заставленные книгами, целая библиотека.
– Это вы столько читаете? – Он повернулся к Протасову.
– Читаю! – без какой-либо рисовки ответил тот.
– И давно вы к этому делу пристрастились?
– С детства. Мой отец, царствие ему небесное, любил читать. Тут половина книг, которые он лично покупал, ну а у меня это пристрастие от него! – Промышленник говорил словно оправдывался, потом, обведя кабинет руками, сказал: – Здесь никто не потревожит, располагайтесь, а я вас пока оставлю…
– Вы не будете присутствовать при моем разговоре с Сергеем? – удивленно уставился на Савву Афиногеновича фон Шпинне.
– Да я бы с радостью, но забыл дать кое-какие неотложные распоряжения! Вы меня извините…
– Нет-нет… – остановил его начальник сыскной, – если неотложные, то, конечно же, идите. Мы постараемся справиться и без вас. Я правильно говорю, Сергей? – Широко улыбаясь, полковник посмотрел на Протасова-младшего.
Гимназист вяло кивнул.
Глава 7. Беседа фон Шпинне с Сергеем
После того как Протасов-старший покинул кабинет и звук его шагов затих в глубине коридора, Фома Фомич не спеша, словно нехотя, повернулся к Сергею. Тот стоял у двери, опустив взгляд и ежеминутно одергивая дрожащими руками кургузый пиджачок. Он давно уже вырос из него и потому выглядел в этой одежде как-то особенно нескладно и беззащитно. Начальник сыскной только сейчас обратил на это внимание, ему, ни с того ни с сего, стало жаль подростка. Совершенно расхотелось задавать вопросы. Фома Фомич не понимал отца, который оставил сына наедине с чужим человеком, и не просто с чужим, а с полицейским. Это могло говорить или о равнодушии к своим детям, или о действительно важном деле. Но что для отца может быть важнее родного сына? У фон Шпинне не было ни сына, ни ответа на этот вопрос.
Хотя желание задавать вопросы и пропало, Фома Фомич должен был выполнить свою работу, оставаясь верным обязательствам, которые взял на себя. Впрочем, он решил сильно не давить на подростка, отказался от официального тона и перешел на «ты».
– Надеюсь, это не ты заводишь обезьяну? – Голос у начальника сыскной был будничный, а взгляд рассеянный, но это все равно напугало Сергея. Он встрепенулся, поднял