Юсупу, поэтому Лепутович сделал вывод, что несколько боевиков, перед тем как они вошли, укрылись в соседней комнате. Решение созрело мгновенно. Он на линии огня с бандитами, которые за столом. Резко бросив тело вниз и одновременно крутанувшись на месте, Юра нажал на курок.
Треск очередей ударил по барабанным перепонкам. Невзирая на то что за его спиной теперь находились боевики, двое их дружков принялись палить в прапорщика из пистолетов. С каждым их выстрелом в его глазах становилось темнее, а звук пальбы становился тише. Последнее, что он видел, это как один из них упал, уже стреляя в потолок, а второй, прижав свободную руку к животу, целился в него.
Проводив взглядом Ису и Лепутовича, Мишенев забрался обратно в машину.
– Зря с ним Юрка пошел, – донесся с заднего сиденья голос Стромилова. – Какой из него иностранец?
– Думаешь, вычислят? – глядя на него в зеркало заднего вида, спросил Максим.
– Все равно Иса к родственнику шел. Заподозрит тот что-то или нет – небольшая беда. Разберутся сами. Вот при постороннем, да еще русском... – Стромилов сокрушенно вздохнул.
Ефим отвечал в группе за медицинское обеспечение. Среднего роста, со слегка вьющимися темными волосами и заостренным подбородком кареглазый прапорщик до того, как попасть в ГРУ, служил начальником медицинского пункта мотострелкового батальона. Фельдшер по образованию, он имел за плечами полторы сотни прыжков с парашютом, был мастером спорта по самбо. Воевал в Таджикистане и первую чеченскую. В составе группы успел побывать в Африке. По сложившейся традиции, его называли Док – производная от слова «доктор».
Мишенев заволновался. Он и сам подозревал, что Лепутович может только осложнить дело. Тем более без подготовки выдавая себя за иностранного наемника. Ко всему как-то сразу не подумал – откуда здесь взяться англичанину, да еще отставному майору? Другое дело – журналист. Тут и прикидываться иностранцем не надо. За боевиками постоянно ползают и российские представители прессы. Хотя на труженика пера он также мало походит, а о наличии необходимых атрибутов и вовсе говорить не приходится. Офицеры даже записных книжек с собой не носили, полагаясь на память.
– В брата он стрелять не будет, – чтобы успокоить себя, сказал Максим.
– Давай я с тыльной стороны дворов зайду, – предложил Стромилов.
– У них там везде собаки, – возразил Мишенев.
Неожиданно со стороны села донеслись приглушенные автоматные очереди. Стреляли где-то внутри дома.
– Черт! – Максим кубарем полетел наружу.
Следом на дорогу выскочил Стромилов.
– Неужели напоролись? – послышался в темноте его голос.
– Пошли, – проговорил Мишень и направился туда, куда совсем недавно ушли Иса и Лепутович.
Небо уже серело. Близился рассвет.
Тем временем над селом поднялся невообразимый шум. Лаяли собаки, слышались крики людей, хлопали калитки.
Они свернули с дороги, которая проходила через Беной, и направились в гору, обходя его справа. Мишенев на ходу вынул ночной бинокль. Поднявшись