Простите за беспорядок. Рад вас видеть.
– Строители вне графика? – спрашивает Роберт. Они знакомы уже тридцать лет, вместе снимали квартиру в Шеффилде, поэтому понимают друг друга с полуслова.
– К счастью, не мои, – говорит Шон. Он снова поворачивается к поляку, который снял свою каску и размазывает по ее внутренней поверхности пот несвежим носовым платком. Он высокий и жилистый. Все они такие, насколько ей удалось разглядеть. Совсем не те толстые задницы, которые обычно видишь на британских стройках. – Так что, вы сможете работать немного потише?
Поляк снова разводит руками.
– Я так понимаю, вы и сам строитель? Уверяю вас, мы не задержимся. Все эти парни до смерти хотят обратно в Краков.
– Там кто-то заворачивает сюда, – говорит Шон. – Большая машина. Вероятно, «Мерседес». Можете попросить своих парней пропустить его, чтобы он смог припарковаться? И не задеть его машину?
– Бенц! Конечно! Позаботимся о нем, как о своем собственном.
– Пойдемте в дом. Симона, ты будешь жить с Милли и Индией. Надеюсь, это не проблема?
Мария видит, как ее падчерица закатывает глаза, когда Шон подхватывает сумку Линды и ведет их через гигантские электрические ворота, свежевыкрашенные в черный, с табличками, на которых однажды напишут имена тех, кто купит этот дом. В Сэндбэнкс, пригород Борнмута, таинственным образом ставший самым дорогим земельным участком в Британии (как и любой район Лондона, до которого можно добраться на лимузине из Хэрродса), начали стекаться русские капиталы, а русские любят золотые монограммы. «Уверена, у них и в ванных золотые смесители, – думает Мария. – О, а еще навороченные душевые. Кажется, что-то подобное стоит и в Сивингсе». Сорок лет назад, когда весь мир готовился к новому ледниковому периоду и предполагалось, что Пул-Харбор станет куском вечной мерзлоты, продать здесь хоть что-нибудь было невозможно.
– О, очень в стиле Компашки Джексона, – бубнит себе под нос Роберт.
– Я разрабатывала для него дизайн интерьера, – гордо отзывается Линда.
– Я в курсе, – отвечает Мария. Она начинает догадываться, о ком говорил ее муж, упоминая кого-то нового на горизонте у Шона.
Глава 10
Злая Мачеха.
Если честно, я не узнала ее голос. Прошло больше десяти лет. И что-то в нем изменилось за это время. Голос совершенно точно звучит робко, я бы даже сказала, нервно. Но не в этом дело. Он как будто стал ниже. Он больше не на грани крика, как раньше, когда собеседник чувствовал, что его критикуют, стоило ей только открыть рот.
– Клэр, – говорю я и, подумав мгновение, добавляю формальную любезность: – Как ты?
– Я… в порядке, – отвечает она. – Гораздо важнее, как ты?
У меня заложен нос, но мне ужасно не хочется шмыгать. Не хочу, чтобы кто-то знал, что я плакала. Я перестала оплакивать своего отца, когда мы перестали общаться, и будь я проклята, если дам кому-то понять, что мои чувства изменились. Особенно Клэр. Не помню, чтобы до встречи с ней вообще плакала по чему-то, кроме обычных