Земля! Месть проигравших. Олег Белоус

на заводе полувоенные – он и военную технику выпускает, просто так на территорию не попадешь!

      Вылез из машины и досадливо крякнул, схватившись за спину – чертов застарелый радикулит.

      Зябкий ветерок налетел, проник под распахнутую куртку, Александр Сергеевич поежился, морозец небольшой для Урала, но все же прохладно. Торопливо застегнулся. Говорливые людские ручейки проворно текли мимо бетонных коробок многоэтажек, сливались в шумную речку, упирающуюся в КПП, словно в плотину. Неспешно подошел, поскрипывая снежком – первый снег выпал ночью, но его уже почти успели затоптать, к проходной. До начала рабочего времени еще полчаса, так что можно не спешить. Зашел. За поблескивающим металлом турникетом рабочих встречал незнакомый чоповец – охранник. Александр привычно приложил электронный пропуск к датчику турникета, тот провернулся. Охранник скользнул подозрительным взглядом по спортивной сумке с обедом, висевшей через плечо Александра, но ничего не сказал. На заводе работала не одна тысяча человек, замучаешься каждого проверять.

      Десяток минут ходьбы по скрипящему свежим снегом асфальту и подошел к серой коробке цеха. На дверях висел здоровенный «амбарный» замок, а вокруг – на грязном, истоптанном снегу, возбужденная толпа недоумевающих рабочих и инженеров. Он остановился и в полном недоумении вытаращился на закрытую дверь. С каждой минутой люди все пребывали. Александр Сергеевич почувствовала легкий озноб и с нарастающей тревогой вслушивался в речи окружающих. Как-никак отдал родному предприятия пятнадцать лет жизни и сейчас совершенно не понимал, что произошло и почему внезапно закрыли родной цех, неужели сокращают? В толпе ежеминутно рождались самые невероятные предположения и тут же умирали, еще больше наэлектризовывая обстановку.

      – Виданое ли дело, замочек амбарный! Вот! А закон, а закон, как говорится, как? Я человек маленький, однако и я права имею. За месяц – не меньше должны предупредить, что цех закрывают! – услышал Александр сварливый баритон и обернулся. Вовик, дохлый мужичек в искусственной шубке, известный сварливым характером и задиристостью, к сорока годам так и оставшийся всего лишь Вовиком, сорвал с головы шапку и метнул под ноги. Глаза его сверкали – как же он сейчас центр внимания всего цеха! Верить ему – себя не уважать, но взбудораженной толпе не до этого. Напряжение скачком возросло, послышались первые возмущенные крики, – Братцы это чо делается!? А? Чо теперь можно вышвырнуть нас, все общество, как помойных котов на помойку!