и бреда.
– Хочешь сказать, мне нельзя возвращаться в отряд? – Он вскинулся и тут же рухнул обратно на подушку. Наверно, закружилась голова.
Хотел бы Сольгре сказать именно так. Хотел бы, но пока не мог, потому что сам не понимал, как будет лучше. Пока речь о подозрениях, но своим бегством Арко распишется в виновности. Может, у него и получится бежать, но кто знает, руки у регента длинные. Да вдобавок опала тогда коснется и Сольгре. А еще Ренена – младшего командира, который поручился за Арко, чтоб того приняли в стражу. Кто знает, кого он потянет за собой?.. А если остаться в столице и попытаться играть дальше… Одни боги знают, в какой момент мальчика потащат к регентовским дознавателям! Если бы речь шла о ком-то более сдержанном, более осторожном, Сольгре предпочел бы второй вариант, но речь шла об Арко Сигвальде. Во имя неба, что так, что эдак, а до чего скверно получалось!..
– Послушай, принц доверяет мне, я спас ему жизнь в Анвае! Да и не такой он человек, чтоб подвергнуть кого-то проверке на магию без самых веских оснований, – Арко сказал это и осекся, еще больше побледнев. Стиснул зубы. – Твою светлость, я начинаю рассуждать, как он!
– Как принц?
– Как Жаворонок! Я понимаю, как страшно это звучит, я все понимаю… Воспользоваться доверием и благородством врага – это подло, и я… я запутался, я не понимаю, что правильно, Сольгре!
Слабость лишала его сил оправдываться и лгать – в первую очередь самому себе – потаенные страхи, в которых Арко прежде ни за что бы не признался, рвались наружу. А судя по тому, что он назвал собеседника настоящим именем, ему было совсем тяжко. Одергивать Сольгре не стал, не до того было. Он судорожно пытался найти, что можно ответить родственнику, пытался и не мог. Великие боги, он сам не знал ответа! Где она – эта немыслимо тонкая грань, которую нельзя переступать, но до которой им всем придется дойти. Обязательно придется, потому что в одном прав был этот Жаворонок: чистенькими остаться не получится. Сольгре ведь пытался, небесные горы, сколько же раз он пытался!.. И какой ценой это обходилось после. Причем ладно бы только ему самому.
– Малыш, я знаю не больше твоего, – наконец выдохнул старый маг. – Знаю только, что мерзавцы победят в войне и без нас. Они уже победили – двенадцать лет назад. И если ничем не будем от них отличаться, то незачем нам воевать. Но Лиар Нейд так или иначе продолжает дело своего отца, узнай он, что ты одаренный, жить тебе останется недолго. И это не делает его плохим человеком, но делает нашим врагом.
Едва ли Сольгре сказал собеседнику что-то новое. Должен был дать совет, на чем-то настоять, но не смог – скверный из него наставник, что поделаешь? Он все еще был уверен, что главному не научишь, и главного не объяснишь… Просто иногда ты всем существом своим чувствуешь, что здесь и сейчас нужно поступить именно так, а не иначе. И вопросы о чести и правде становятся неважны. А если это ощущение кристальной ясности все не приходит и не приходит,