непоправимое, и он явственно и остро ощущал это, знал наверняка. Огненная комета уже коснулась неба над Эверрой и растаяла на глазах, отдав свою силу тому, кто вскоре найдет ей применение. Безумие, алчность и мощь этого существа задели душу Сольгре самым краем, но и этого хватило. Обожгло, разворочало… Небесные горы, как мучительно и страшно! Никогда волшебник не жаловался на свою участь – какая б ни была, и за ту спасибо! – но сейчас ему больше всего на свете хотелось стать кем-нибудь другим. Чтобы не было прозрачно-голубых искр в рыжих сполохах его обличия, чтобы исчез страшный дар, который достался ему от далекого предка подобно наследственной болезни.
Как правило, если женятся маги разных стихий, к их детям переходит тот дар, что был сильнее развит. Редко стихии смешиваются между собой, а если это все же происходит, то с каждым поколением одна из них проявляется все слабее и наконец вовсе исчезает. Но в огненном обличии Сигвальдов уже несколько веков сквозят чужеродные проблески водной магии. У Арко они проявились настолько отчетливо, что он начал задавать вопросы, часами разбирал семейные архивы… И ничего не нашел, конечно.
Сольгре тоже не нашел в свое время. Ответ пришел к нему уже после, когда странствия занесли волшебника в Адель, и в доме местного охотника он увидел изрядно вытертую пятнистую шкуру.
– Снежный барс, – пояснил тогда хозяин дома, крепкий пожилой мужчина с изрытым морщинами лицом. – Это что, сейчас-то они расплодились, по всем Пограничным горам рыщут. А дед говорил, когда-то страшная редкость была, только и водились, что на западных склонах. А теперь, когда места те прокляты, там никакая живность не водится, вот они и разбрелись. Чуть не вымерли сперва, а потом вот пообвыкли, обнаглели. Этот на меня сам напал, так-то.
И не были эти слова особым откровением, но почему-то именно тогда разрозненные кусочки мозаики наконец сложились воедино. Снежные барсы расселились по всей горной цепи из Вайдана, и снежный барс выткан серебром по бледно-голубому знамени, вывешенному на воротах фамильного замка Сольгре. Его родословная велась от графа Ринара Сигвальда. Как и многие в свите Эскиля, тот получил свой титул во время войны. О нем написано немного, но есть свидетельства, что жену себе Ринар взял сразу после осады вайданской цитадели. Говорят, девушка была дочерью кого-то из вражеских командиров, и, женившись на ней, граф едва сумел избежать опалы, оттого и не упомянуто в архивах даже ее имени.
Все так. Страшно подумать, какой гнев навлек на себя основатель рода Сигвальдов, женившись на дочери Саймора Вайдана.
Небесные горы, какой очевидной показалась Сольгре эта история в тот момент! Даже глаза неизменно холодных оттенков и пепельно-белые волосы Сигвальдов подтверждали ее. Так выглядел Отступник, так выглядела его дочь, якобы сбросившаяся с одной из башен во время штурма. А кроме внешности потомки Ринара унаследовали от нее дар…
Легенда неумолимо складывалась из осколков.