жизнь. Рядом с любимой могилкой. Сначала сама за ней ухаживала, а потом школьники и власти местные. Так облагородили! Такие красивые обелиски воздвигли! И часовенку рядом построили. А на могиле её Андрюшеньки – памятник: раненный боец с гранатой в руке. Даже, похожий чем-то на Андрея.
Работала в колхозе, не покладая рук, все годы. Вырос, выучился и уехал в далёкий город сын Андрей, её кровиночка, надежда… Учёным стал! Так редко приезжает теперь к маме и на могилу отца – героя. Раньше и внуков привозил, а теперь не дозовёшься. Жизнь там, в далёком городе, уж очень бурная. Не до старенькой матери в дальней деревне и не до могилы отца-героя. И на пенсии ему не сидится. Фирму свою создал – да что-то не ладится там. Конкурентов много – пишет в этих новомодных СМС. Да и редко пишет. Внуки выучились, университеты закончили. Тоже там с бизнесом этим модным закрутились совсем. Звали к себе жить. Да куда уж она поедет от родной могилки! Что ей делать в этом далёком, чужом, громыхающем городе? В этой суете и сутолоке?
Правнучка тоже есть, но редко… редко приезжает! Учится. Экзамены тяжёлые… Надежда. Кровиночка…
Баба Тоня вытерла струящиеся по морщинистым щекам слёзы. Ну, хватит. Совсем уж расплакалась. И хорошего -то много было! И внуки у неё, и правнучка! Да только совсем что-то прабабушка расклеилась. А капель-то как звенит! Неудержимо потянуло туда, за околицу, к солдатским могилкам. Баба Тоня с трудом поднялась и побрела к обелискам. Идти было всё труднее и труднее, хотя и дорожки были чищенные, следили за ними. Но что-то жгло и давило в груди, заставляя постоянно останавливаться. Но вот и знакомый мемориал. И до боли родная могилка с памятником её солдату. А снежок-то и здесь уже подтаял. Баба Тоня, облегчённо вздохнув, прижалась к памятнику, но потом, подчинившись неумолимо влекущей её силе, сползла на оттаявшую плиту, покрывавшую её родной холмик.
Так вдруг спокойно и хорошо стало! И баба Тоня, обняв плиту и холмик из последних сил, прошептала: «Да, Андрюшенька! Да, родной! Зовёшь? Иду я! Иду к тебе!»
А по дорожкам вдоль мемориала, весело журча, стекали ручейки, а с сосулек, что под крышей часовенки, сверкая под солнцем падали тяжёлые капли.
И звенела, звенела капель!
Горький букет к 8 Марта
Голос в трубке был глухой и далёкий…
Этот странный телефонный звонок разбудил Светлану около полуночи. Она, ничего не понимая спросонок, схватила трубку, хрипло спросила «Да? Слушаю!», и в ответ услышала глухой далёкий голос, который на странном, незнакомом языке что-то взволнованно сказал ей.
Что-то в интонации показалось ей знакомым. Почему – то гулко ухнуло и заколотилось сердце, упало куда-то глубоко в пятки и затравленно затаилось в них.
Не ожидая такого странного поведения от своего сердца, Света слушала этот глухой и далёкий голос и не могла вспомнить, где же слышала его раньше. Язык совершенно не понятен, но интонации… Такие