муж ножом прямо в сердце попал!
– А где сама Нина?
– Уволилась…
Сам не знаю, зачем я выяснил её адрес и потом вышел к дому с высоким резным крылечком. Входная дверь не была заперта и я, миновав сени, оказался в прихожей.
– Ой, кто там? – раздался встревоженный женский голос. Когда, через мгновение обладательница этого голоса появилась в прихожей, я не сразу узнал в ней симпатяшку Ниночку, за которой приударял весь мужской состав пульмонологии (и врачи, и больные). Усталые глаза на осунувшемся лице совсем её не украшали.
– Что Вы хотели? – тихо спросила она. Когда я объяснил цель своего прихода, Ниночка закричала: Да не могу я говорить об этом! Оставьте меня в покое!
Бурные женские рыдания совсем смутили меня. Я заторопился к выходу. Неожиданно женщина схватила меня за руку.
– Погоди! – всхлипывала она, – Ты скажи мне, почему вы, мужики, такие непутёвые? Почему от вас женщинам одно только горе?
Говорила же я Валерке, чтоб отстал по-хорошему. Так нет же, припёрся сюда с цветами и шампанским. Вроде как с Восьмым марта поздравить. Не каждому муженьку это понравится. Слово за слово, и мой ревнивец за нож схватился. Никак не ожидала от него такой прыти. Теперь вот под следствием. Лет пятнадцать ему карячится. Хорошо, если признают действия в состоянии аффекта. А мне-то каково?
И Ниночка снова зарыдала. Потом, не слушая никаких утешений, решительно выставила меня за дверь.
Ослиные проблемы
Об этом санатории в сельской глубинке я не слышал никогда. Никто из моих знакомых – тоже. Выбрал я его по принципу: чем дальше, тем лучше.
Мне хотелось отсидеться в глуши, успокоить нервы. Настроение было прескверным. О причинах этого я скажу позже, а пока что с тоской взирал на выжженную степь за окном рейсового автобуса и мрачнел всё больше.
Постепенно дорога сузилась и начала спускаться в ущелье, бывшее каньоном давно высохшей реки. На дне этого ущелья змеился небольшой ручеёк и находился санаторий, а рядом посёлок для обслуживающего персонала.
Вокруг появилась растительность: дикие яблони, груши, алыча, кизил. Санаторий гордился своими термальными источниками. На большом обломке скалы какой-то сочинитель оставил свои строки:
Гласит преданье старины глубокой:
Здесь Чингизхан купал войска,
Чтоб вдохновить на бой жестокий
Головореза-степняка.
В совершенно пустом холле я подошел к стойке распорядителя и преспокойно получил ключ от однокомнатного номера на первом этаже. Даже мзду не пришлось давать, хотя я был внутренне к этому готов. Это удивило и порадовало меня. Неплохое начало.
Позвали к обеду. Оглядев зал, я понял, что искательниц любовных приключений в этом заезде практически нет. За моим столом соседями оказались необъятная женщина с худеньким мальчиком лет шести и старик, одновременно похожий на Хоттабыча и Ходжу Насреддина. Эти открытия оптимизма мне не прибавили.