было поделить свою жизнь, что бы обменять на часть новой, он бы это сделал. Было холодно и очень тихо. Лунная тропа снова висела над темной водой и больше не казалась осязаемо четкой.
Лес дремал, не двигаясь и не прикасаясь, сонно ожидая прихода серого равнодушного утра. Лес больше ничего не слышал.
Было время самых крепких снов.
Глава 7. Двери
1
Все-таки долгое время практики не прошло бесследно. Он в очередной раз убедился, насколько важно не торопить события и не падать в крайности. Стоило встать в нужное время в нужном месте, как все получалось само собой. Оставалось только разводить руками в стороны.
Дверь в сортир стояла на возвышении, чуть-чуть, ровно настолько, чтобы глядеть на мир свысока. До нее была пара десятков шагов, за ней стоял лес, к ней вела тропинка и она утопала в высокой траве. Здесь все утопало в высокой траве, даже дом. Это было важно, потому что никогда не знаешь, кто спятит раньше, ты или обстоятельства. Дальше начинались сложности. Собственно, их не было, если не считать параметр времени, становилось темно, и лежавшая в траве фигура с обломком стрелы в шее выглядела почти естественно. Неестественно выглядели еще несколько фигур, лежавших на тропинке, ведущей к конечному пункту. Смотрелось так, словно все они отдали жизни, чтобы хотя бы в последний момент еще раз прикоснуться к тому, что составляло конечный замысел их существования. Он непроизвольно засмеялся, но тут же заставил себя быть серьезнее. Параллельные полосы грязи, пересекавшие его лицо, призваны были скрыть от окружающей среды любые приступы настроения и приблизить характер его намерений к естественным условиям. Он всегда хотел это сделать. Он смутно представлял, как поступит, если к заветной двери весь боеспособный состав избы решит отправиться все вместе, расталкивая друг друга локтями и не оставляя места для компромиссов. Он пришел к заключению разрешать трудности по мере их возрастания.
В глубине избы выразились в том ключе, что стало уже нехорошей традицией отправляться к удобствам снаружи и не возвращаться. Окошко держали распахнутым, и было даже слышно, как шлепает о стол карта. Часть окна закрывал кусок марли, за ней угадывалась темнота и походная жизнь. Люди в форме появлялись, сдвигали марлю, плевали, потом сдвигали снова.
В избе вновь что-то с грохотом обрушилось на пол, донесся приглушенный смех, мат и неразборчивые хриплые комментарии. Назидательный голос с сильным армейским акцентом обратился с предложением освободить место. Там снова что-то упало.
Небо меж ребрами скал тлело углем. Тихий душный вечер опять обещал завтра невыносимый зной. Ни одно движение воздуха не касалось листьев, ничего учитывать было не нужно. Только расстояние. Первоначальный план требовал некоторой корректировки. До полной темноты оставалось не так много времени, а в доме никуда не спешили. Общий замысел предприятия строился на двери в сортир как концепции: предполагалось, вечернее время пригласит к