ли он получил свое задание? Если так, то расследование не займет много времени.
– Ну, пойду знакомиться с этим вашим Евгением, – сказал Дружинин. – А ты, Свешников, не спи – можешь понадобиться при аресте.
И, дав такое напутствие, стал подниматься на пятый этаж. До третьего этажа лестница была пологой и выстлана ковровой дорожкой, затем стала круче, и там были одни только голые ступени. «Нет, небогато глава киевской анархии живет, небогато», – заключил Дружинин.
Поднявшись на пятый этаж, покрутил головой, повернул направо. У двери с номером 512 остановился. Из-под двери в коридор падала тонкая полоска света: жилец не спал. Об этом же говорил и явственный запах хорошего табака, тянувший из-за двери.
Капитан постучал. Свет под дверью стал глуше, как будто там лампу прикрутили; послышались шаги, и голос с той стороны двери тихо спросил:
– Кто?
Еще по дороге сюда капитан Дружинин решил, что можно будет использовать старую легенду, только слегка ее видоизменив. Поэтому ответил так:
– Меня зовут Борис! Я только что прибыл из Женевы, от Кропоткина. Петр Алексеевич просил передать вам устное послание.
– От Кропоткина, говорите? – сказали за дверью. – Таким гостям мы всегда рады… всегда…
Дверь распахнулась, и Дружинин шагнул внутрь. Шагнул – и увидел дуло «маузера», смотревшее ему прямо в лоб. Потом разглядел и человека, державшего «маузер». Это был среднего роста молодой человек в бархатной куртке с гладко зачесанными волосами, тонкими усиками и неестественно бледным лицом. Углы рта у него все время дергались, словно он хотел улыбнуться, да не решался.
– От Кропоткина, значит? – повторил хозяин квартиры. – А может, от покойного Бакунина? Или от генерала Спиридовича? Ну-ка, товарищ Борис, давайте поднимем руки… Вот так… Теперь я закрою дверь, и мы поговорим. Сядем, что называется, рядком и поговорим ладком…
Он находился в каком-то взвинченном состоянии, все время себя подстегивал, старался взвинтить еще сильнее. А револьвер в его руке твердо смотрел все так же в лоб ночному гостю. В этих условиях успешными могли быть две тактики: или чем-то отвлечь Женьку-Маузера и выбить у него оружие, или держаться как можно спокойнее, снижать тон беседы, стремясь превратить ее в деловую. Дружинин решил выбрать второй путь.
– Да, я прибыл по поручению Петра Алексеевича, – сказал он, словно не замечая нацеленного в лицо револьвера. – Вообще-то я в основном сотрудничал с супругами Гогелия, с Георгием и Лидией. Мы вместе издаем газету «Хлеб и воля» – я думаю, вы о ней слышали. Я также знаком с Черным и другими «чернознаменцами», хотя их воззрения не разделяю.
– И какое же поручение дал вам Кропоткин? – спросил хозяин квартиры. – Организовать какой-нибудь грандиозный экс, чтобы превзойти грузинскую группу, которая взяла 250 тысяч? Или сатрапа какого убить?
В его голосе все еще звучало недоверие, но он уже слышал ночного гостя, готов был с ним разговаривать – а этого гость и добивался.
– Нет, ничего такого я делать не должен, – ответил он. –