Стратоновна натянула на себя стеганку и, укутавшись в старую шаль, бесшумно вышла из комнаты.
Вот знакомый полуразрушенный дом. Темным, сырым коридором Пелагея Стратоновна добралась до каморки под лестничной клеткой и постучала в фанерную перегородку.
– Да-да! – отозвался изнутри голос.
– Можно к вам?
– Заходите.
Каморка была до того мала и тесна, что в ней едва помещались деревянная койка, маленький столик и железная печь. В углу комнаты сидел на деревянном ящике молодой мужчина без одной ноги и прилаживал к сапогу подметку.
– Мне Игорек нужен, – сказала Пелагея Стратоновна, не переступая порога.
– Сейчас появится малец, – с улыбкой ответил сапожник. – Бегает где-нибудь… Да вы проходите, присаживайтесь…
Пелагея Стратоновна прошла к койке, села и стала терпеливо ждать.
Одиннадцатилетний Игорек жил в этой каморке вместе с безногим сапожником вот уже два с лишним года. Большая человеческая дружба накрепко соединила этих людей разного возраста. Мальчику сапожник был обязан многим – Игорек спас ему жизнь. Пелагея Стратоновна хорошо знала эту не совсем обычную историю.
В последние дни перед приходом фашистов город подвергался частым налетам бомбардировщиков. Игорек жил с матерью. Отец был на фронте. Однажды ночью, во время очередного налета, начались пожары. Жители покидали объятый огнем город. Мать Игорька положила чемодан на заваленную вещами подводу, усадила на нее девятилетнего сына, а сама уселась на заднюю подводу. В это время почти рядом упала бомба. Задней подводы не стало, и только едкий черный дым, тяжелый, непроницаемый, полз с того места в стороны. Взрывом перевернуло проезжавший мимо грузовик. Из кузова вывалились люди и мгновенно разбежались. Только один остался на месте. Он тяжело стонал. Оглушенный Игорек машинально спрыгнул с подводы и подбежал к стонавшему. Это был боец из госпиталя.
– Хлопчик, – проговорил боец, – уходить надо, а ноги нет. Хотя бы лошаденка какая захудалая попалась…
Игорек оглянулся по сторонам, бросился назад в темноту – и заплакал. Лошадь, впряженная в его подводу, подобрав под себя передние ноги и уткнувшись головой в мостовую, оставалась недвижимой. Громко рыдая, мальчик возвратился к раненому.
– А ты чей, хлопчик? – тяжело дыша, спросил калека.
– Я вон из того дома.
– А плачешь чего?
– Все уехали… и мама тоже… я один теперь.
– Слезами горю не помочь. Крепись, малыш! Как тебя звать-то?
– Игорь.
– Давай, Игорь, поползем в твой дом, а там разберемся. Веди!..
Калеку-бойца и мальчика приютила каморка под лестничной клеткой, где до войны жил дворник.
На рассвете в город вошли немцы.
Игорек ни на шаг не отходил от своего друга. Он добывал для него куски хлеба, пищу, а когда Василий Терещенко – так звали бойца – окончательно окреп и взялся за знакомое ремесло сапожника, Игорек обеспечил его заказчиками. Вскоре Василий