„трансформирующей продуктивной интерпретацией, которую полностью искажают расовые предрассудки психоанализа“.
„Именно так! Но эту статью опубликовали только пару лет назад, а написал я ее шесть лет назад. И в ней изложено далеко не все. Это универсальная интерпретация. Она стала основой работы со всеми моими пациентами. Психоанализ – это не поле деятельности провинциальных евреев. Он должен признать и впитать в себя истины не только Запада, но и Востока. Всем вам еще предстоит узнать многое, и я сильно сомневаюсь как в вашем желании, так и в вашей способности воспринять новые идеи“.
Первый решающий вызов бросила Луиза Сен-Клер, мягкая седовласая женщина-психоаналитик удивительной целостности. Она обратилась непосредственно к председателю: „Полагаю, я уже достаточно услышала, мистер президент, чтобы убедиться в том, что доктор Пейнд слишком далеко ушел от кодекса психоаналитического учения, чтобы нести ответственность за подготовку молодых специалистов. Я голосую за лишение его статуса инструктора психоанализа!“
Маршал поднял руку. „Я присоединяюсь“.
Сет угрожающе поднялся и окинул присутствующих сердитым взглядом. „Вы отстраняете меня? Ничего большего от еврейской аналитической мафии я и не ожидал“.
„Еврейской мафии? – переспросила Луиза Сен-Клер. – Мой священник потерял бы дар речи, услышь он ваши слова!“
„Еврейская, христианская – какая разница. Еврейско-христианская мафия. И вы думаете, что можете отстранить меня? Нет, это я вас отстраню. Я создал этот институт. Я и есть этот институт. И институт будет там, куда я пойду, а, поверьте мне, я ухожу“. С этими словами Сет вскочил, схватил шляпу и пальто и шумно прошагал к выходу.
Рик Чаптон нарушил тишину, воцарившуюся после ухода Сета. Естественно, именно Рику, как одному из бывших пациентов Сета, предстоит наиболее остро ощутить на себе последствия его изгнания. Хотя он уже прошел полный курс обучения и стал полноправным членом института, Рик, как и многие, не переставал гордиться статусом своего учителя.
„Я хочу высказаться в защиту Сета, – сказал Рик. – События сегодняшнего вечера, их сущность и уместность вызывают у меня серьезные опасения. Не считаю я уместными и последние замечания Сета. Они ничего не доказывают. Это гордый человек, и он болен, и все мы знаем, что, когда на него оказывают давление, – а сегодня, как можно догадаться, давление было весьма интенсивным, – он начинает защищаться, становится высокомерным“.
Рик на мгновение замолчал, чтобы свериться с карточкой три на пять дюймов, после чего продолжил: „Я хотел бы предложить свою интерпретацию сегодняшних событий. Я вижу, что теоретические воззрения Сета вызывают у многих из вас самодовольный гнев. Но я не уверен, что причиной тому стала именно суть интерпретаций этой проблемы, предложенных доктором Пейндом, а не их форма, видимость. Возможно, у многих из вас вызывают настороженность острота его ума, его вклад в наше дело, его литературный талант