продолжало своё ежедневное, размеренное существование: зажиточным горожанам ещё не скоро придётся затянуть пояса – если вообще придётся, для бедняков же происходящее и вовсе не имело значения, лишь бы не мешало готовиться к зиме.
Вот и городишко, где они остановились, совсем недавно перешёл под контроль герцога Биргельнфелла – Савьо потребовалось время, чтобы запомнить сложно выговариваемое имя брата герцога Эйре. Улицы полнились мужчинами в непривычной пёстрой форме – но на том различия и кончались. По-прежнему были открыты таверны, горожане толпились на улицах, судача о том, какая теперь начнётся жизнь и изменится ли она к лучшему. Даже рынок работал – торговцы пару дней опасались выставлять товары, но вскоре убедились, что и вражеские наёмники любят сорить деньжатами, полученными за победу.
Савьо коротал вечер в зале таверны. Илен и Саламандр ушли, и лекарь не желал знать подробностей: пусть останется при них, кого они там выслеживают и убивают. Отодвинув в сторону кружку с разбавленным пивом, Савьо жевал подгоревшие овощи и вполуха слушал сплетни наёмников – разумеется, все они были про войну. Хаяли герцога Эйре, хвалили своего – всё как обычно, и бесконечно кичились тем, скольких убили, в какой заварушке поучаствовали. Савьо было тошно от их бахвальств, ведь за каждым таким «трофеем» стоял некогда живой человек. Да ещё внутренний голос подливал масла в огонь, твердя, что Айзек вполне мог оказаться одним из убитых.
Савьо сжал ручку кружки так, что полыхнули болью уже зажившие суставы. Нельзя об этом думать: начнёт – и не будет спасения. Совесть изведёт и загрызёт за то, что сдался, поверил Саламандру, что среди круговерти войны не отыскать одного наёмника. И пока Айзек там, среди смертей и убийств, Савьо не занят ровным счётом ничем. На что он спускал свою жизнь? На то чтобы страдать от бессилия и бесполезным грузом таскаться за Иленом и Саламандром?
На стул напротив рухнул запыхавшийся Илен, и Савьо от неожиданности едва не опрокинул кружку.
– Небольшие проблемы, – оскалился ученик Саламандра. Сердце Савьо пропустило удар: он никогда ещё не видел Илена таким, проявилось в нём что-то опасно-кровожадное, он сейчас был до ужаса похож на Айзека.
– К-какие проблемы? – уточнил Савьо, непроизвольно отодвигаясь.
– Небольшие. Если уйдём тихо. Саламандр выводит лошадей.
– Вещи…
Илен потёр ссадину на лбу и поднялся.
– Лучше потерять вещи, чем жизнь. За мной. Быстро, но без суеты.
Последующие дни Айзек помнил плохо. Он либо мучился от грызущей нутро боли, либо проваливался в вызванный маковой настойкой сон: тяжёлый и тревожный. Он не бредил, но и не спал как следует, а окончательно проснуться тоже не получалось. Словно сквозь толщу воды он видел, даже скорее смутно ощущал, как кто-то проверяет и меняет повязку, поит его, порой что-то говорит. А в голове раз за разом вставали картинки ночного нападения: хитрая маскировка, незаметно проникшие