в голосе сказал Степанов. – А до конца урока ещё десять минут осталось.
Мария Ивановна улыбнулась:
– Я разрешаю вам делать, что хочется. Можно болтать и даже бегать. А если хотите, я музыку включу, и будем танцевать: ведь у нас праздник!
Дети развеселились, а Смирнов громко крикнул:
– Три-четыре!
И четвертый «Вэ» разразился громким:
– С восьмым марта, Мария Ивановна!
Спустя десять минут Мария Ивановна бежала на школьный двор, бежала вприпрыжку, на ходу надевая весеннюю курточку, играть в снежки и защищать ледяную крепость. И её сопровождали двадцать озорных и не очень, скромных, робких, веселых, добрых, наивных и милых ребят, которых она ещё целую четверть с хвостиком может называть «мои ученики». А спустя ещё два часа третий том «Дневника моих подвигов» пополнился ещё одной записью, сделанной Смирновым. Собственноручно.
Уроборос
Сергей Петрович, судья в третьем поколении, пришёл на работу и узнал, что суд закрыт. Закрыт навсегда. Именно сегодня новым законом были упразднены суды в стране. Даже такие маленькие, до сих пор топившиеся дровами, районные. Страна решила, что суды ей не нужны, а значит, и судьи тоже. А Сергею Петровичу до почетной отставки два месяца осталось.
«Это не просто удар судьбы, это произвол!» – подумал Сергей Петрович и в сердцах пнул входную дверь. Та отозвалась глухим стуком, но не открылась.
Судья был зол, напуган и растерян одновременно. Дело в том, что у него на столе несколько дел нерассмотренных осталось, да пусть бы их и вовсе не было, но за них уже было заплачено, а Сергей Петрович благополучно потратил оплату на европейском горном курорте.
Хоть Сергей Петрович и был одним из трех районных судей, к нему попасть на рассмотрение было особенно выгодно, потому что его прайс-лист был самым скромным. Другими судьями были женщины, а они скромностью не отличались: меха и золотые украшения стояли первыми в списке. Сергей Петрович брал продуктами: птицей, рыбой, мясом, ягодами, грибами, банками с солёными огурцами. Сергей Петрович понимал, что в сельской местности надо хватать то, что дают. Результат рассмотрения дела определялся простым взвешиванием. А на что ещё статуя Фемиды на первом этаже под лестницей? Скульптор так расстарался, что греческой богине привесил вместо символических весов настоящий безмен, килограммов двадцать-пятьдесят выдерживал. Конечно, по пятьдесят Сергею Петровичу не приносили, в селе одни старички большей частью остались, так что Фемиду сильно не перегружали. Подвесит Сергей Петрович на одну сторону весов авоську Прихлебалкина, а на другую – сумку Доносчикова, и сразу понятно: Доносчиков в этот раз не донёс. Но были и те, кто в люди выбился; они деньги в килограммах приносили, если дело стоило того.
Сергей Петрович понурил голову и побрел восвояси. Где же он возьмет средства, чтобы отдать за нерассмотренные дела? Около своего дома, на завалинке, сидела Глафира Степановна, его первая учительница.
– Эх, ты, горемычный, сплавили тебя