Колчин не видел ее никогда. Она укрыла всё небо над оврагом. В голове Колчина вдруг заиграла музыка.
«Как приятно…» – улыбнулся он мысленно.
Женский голос внутри Колчина пел маслянистым голосом песню из далекого детства. Луна медленно перекатывалась из стороны в сторону. На ее фоне пролетали птицы, и сани везли оленя куда-то вдаль.
Голос пел, и Луна была такой доброй, и благость разливалась в глубине Колчина теплым молоком, и он ясно понимал, что небесная темнота полна жизни, а Луна уже была вокруг него…
Колчин открыл глаза. Кругом было утро. Ветер щекотал лицо, прохлада морозила поясницу. Он поднялся с мокрой травы и огляделся. Место было ровным – полянка среди берез. Вместо того, чтобы удивиться неожиданности своего перемещения, Колчин улыбнулся. Он знал, что такое лунатизм и какова его природа. Все жидкости на Земле, в том числе и мозговая, подвержены приливным силам полной Луны.
«Видимо, ночью состоялось произошедшее, – решил Колчин, – интересно, куда я забрёл в беспамятстве?»
Совсем недалеко он увидел наезженную колею.
«Я на туристической тропе», – обрадовался Колчин.
Ориентируясь по Солнцу, он побрёл к выходу из леса.
Вскоре его встретили полупустые избы Лапино. Он миновал их, кивнув коровнику, и лишь на берегу озера деревни Зонино, со временем ставшего платным водоёмом для любительских рыбаков, прервал путь для привала и завтрака.
Комары в первый день сентября донимали путника так же, как и вчера, в последний день августа.
«Когда же вы уймётесь, – выругался Колчин, раздавив парочку, – зима скоро».
Он закрутил крышку остывшего термоса и пошел в направлении Никитского. Сегодня у Колчина был первый рабочий день после отпуска. Его нестерпимо ждали в клинике. Вероятно, сейчас миллионы неотвеченых разорвали его мобильный, который он осознано оставил в машине.
«Скажу им, что застрял под Серпуховом, – думал Колчин, огибая платное озеро, – под Серпуховом-то уж точно не должно быть связи. И пусть Мининзон хоть глаза себе вышибет от злобы. Достали они все меня уже, второстепенные люди. Вот вы у меня все теперь где!»
Колчин показал им всем кулак. Он больше не боялся жизни. Не трепетал от мысли, что опоздает на дежурство, не покрывался липким холодным потом, представляя, как его увольняет за «несовместимость с медициной» Мининзон, радостно хлопая белесыми ресницами. По лесу, наступая на осеннюю траву, шагал новый Колчин!
Но лес был предательски таким же, как и вчера.
«А вдруг ничего не получилось, – содрогнулся Колчин, – да нет, не может быть! А Луна, а беспамятство?
«Обычный лунатизм», – ответил сам себе Колчин, а точнее, его вредная и нелицеприятная часть.
Вскоре под ногами захлюпала грязь села Никитское, заблестели на Солнце угрюмые крыши привычных ангаров, и Колчин вышел к кресту.
Его джипа на дороге не было.
– Приехали, – вслух произнес Колчин и упал духом, – ворьё, банальное ворьё. А насочиняли… Овраг, аномальная зона…
Спрашивать у местных, кто из них угнал машину москвича, было