нить взаимного непонимания и молчаливого соперничества. Но в тот момент Марк понимал, что перед ним стоит важная задача – заключить «мирный договор», без которого его дальнейшие планы могли рухнуть.
Вторая ступенька, ведущая к кабинету студенческого совета, скрипнула, когда Марк поставил на нее ногу. Он задержал дыхание, чувствуя, как каждая деталь вокруг него замирает. Эти секунды, когда он поднимался наверх, тянулись, как будто время стало густым. Он знал, что впереди его ждет не обычный разговор, а нечто более значимое – то, что сможет решить его дальнейшую подростковую судьбу.
Когда дверь кабинета открылась, Марка встретил запах старой бумаги и легкий привкус древесины – кабинет был уютен и строг одновременно. Элайджа, сидящий за своим столом, среди кип бумаг, выглядел усталым, но от его глаз веяло холодным расчетом. Он, казалось, ощущал каждое движение Марка, и та легкая усмешка, что мелькнула на его губах, была смесью любопытства и скрытого превосходства.
– Здравствуй, Эл, – Марк сел напротив, тщательно положив рюкзак под ноги. Он знал, что долгие вступления не имели смысла. – Я хотел бы обсудить одно дело.
Элайджа поднял глаза от своих бумаг, слегка нахмурив лоб. Он не спешил отвечать, его движения были размеренными, словно он управлял каждым своим жестом, чтобы создать правильное впечатление.
– И что же? – ответил он, убирая в сторону толстую стопку бумаг. Его голос звучал спокойно, но в нем было нечто скрытое, как в беседе с врагом, к которому питаешь странное уважение.
– Я не заинтересован участвовать во всех этих кружках и секциях, которые ты организовал.
Марк не мог не заметить, как на мгновение кабинет погрузился в тишину, будто воздух в комнате стал плотнее. Элайджа, не отрывая взгляда, медленно поднялся и подошел к шкафу, убирая свои бумаги. Его движения были плавными, но в них читалась сдержанная напряженность, как будто он пытался удержать под контролем внезапный внутренний порыв.
– Осталась неделя до окончания срока, у тебя еще есть время заинтересоваться, – сказал он, засовывая документы в манильский конверт.
– Нет, – отрезал Марк, и это твердое «нет» прозвучало как вызов. Его голос словно прорезал тихий шелест кабинета, вызывая легкую улыбку на лице Элайджи.
Элайджа ненадолго замолчал, как будто взвешивал каждое слово, которое собирался произнести. Он выглядел как человек, которому неприятно быть в положении власти, но который все же наслаждался этой властью.
– Знаешь, Марк, благодаря мне почти все записаны там, где смогут развиваться, – начал он, подойдя ближе и окинув комнату взглядом. – Они не будут блуждать во тьме, теряясь среди бессмысленности. Я создаю из них личности, яркие, независимые. Ты должен это понимать. Я не могу сделать для тебя исключение. Одному разрешишь, другие тоже потом захотят.
Марк медленно встал, глядя прямо в глаза Элайдже. Его слова прозвучали тихо, но в них чувствовалась ледяная твердость.
– Трудно сделать исключение для одного? Это же я!
Элайджа улыбнулся, эта улыбка была