будет без меня?» – думал Расим. Но… защитить страну обязан. И поздним вечером он уходил из дома. Кто знает… может, и навсегда… Крепко поцеловал Данечку.
Было тяжело и грустно – сердце рвалось на куски! Он запомнил свет в окне. Ну вот уже и овраг, и деревянный мостик. Расим оглядывается, а огонёк в окне горит, как будто посылает ему прощальный привет. Ложбина… в последний раз мелькнул огонёк и – пропал. «Прощай, Данечка, мой дорогой огонёк! Я вернусь к тебе, я обязательно к тебе вернусь!» Быстрой председательской двуколкой конюх довёз призывника до военкомата.
Новобранцев много и немолодых в том числе. Послышалась команда: «Стройсь!» Выдали обмундирование: кому-то ботинки с обмотками, Нацмену – сапоги. Считал, что повезло. Строем повели в баню. «За-пева-ай!» Это ночью-то! Все молчат. «Запевай!» Пришлось Расиму голос подать: «Ты не плачь, не плачь, моя Маруся, Я морскому делу научуся!» Песню, можно сказать, он не запел, а, всхлипывая, заорал. Строй вразлад подхватил. Так с песней и промаршировали до бани. Ну а далее: медкомиссия, мытьё, стрижка наголо. Кормёжка и сухой паёк на дорогу. Всё быстро, чётко, без суеты.
Утром – товарный поезд. Расим занял второй ярус, где сена побольше. Постелил свою шинель-скатку[3], мешок – под голову и уснул – свалила с ног ночная канитель. Дружный храп солдат. Вагоны пошатываются из стороны в сторону, доски скрипят – состав катит по рельсам, то, замедляя, то, ускоряя свой ход. Расиму снится что-то непонятное… Но вот поезд затормозил, загрохотал, дёрнулся и – замер на месте. Прибыли в пункт назначения.
Там формировалась стрелковая дивизия. Поселили всех в казарму – бывшую среднюю школу. Постелью служили голые дощатые нары, которые красноармейцы на ночь покрывали опять же шинелью и портянками. Дисциплина военная, как положено: в шесть утра – подъём, зарядка, строем – в столовую на завтрак. Кормили негусто: чашка ухи, либо суп гороховый. На второе – толчёная картошка, пшённая или гороховая каша. На третье – чай. Многим мужикам еды не хватало на первых порах. Кто был при деньгах, бегал на рынок. Торговки вразнобой предлагали свою снедь:
– А вот хлебушек свежий! Вкусный, пахучий!
– Картошечка варёная, кому картошечка с укропом-маслицем?
– Сальце! Свиное сальце! Бери, бери, сыночек, свеженькое с огурчиком малосольным! Поешь – «спасибо» бабке скажешь!
Бедные новобранцы от вида всего слюною исходили!
Приняли присягу, далее – курс молодого бойца: на стадионе по восемь-десять часов учились владеть оружием: пулемётом, винтовкой, штыком по соломенным чучелам. Учились метать муляжные ручные гранаты на фанерные цели; надевать противогаз. После ужина – чистка оружия, и минут тридцать личного времени: хочешь, читай, воротничок подшивай, письма пиши… Каждые десять дней – баня и обязательная прививка под лопатку. Конечно, Расим скучал. И писал письма каждый день: Даше, председателю колхоза, деревенским приятелям. Ну и, конечно, Яшке, Виленке и Захарке. Сообщал, что вот-вот – на передовую: «Скорей бы, хоть наемся досыта!» Так мечтал не он один. Постепенно Расим входил в армейскую