можешь не трудиться, я его уже слышал, этого краснобая, – первостатейный жулик!
– Да нет же, уверяю тебя…
– Короче, что решил судья? Прекращение дела за отсутствием состава преступления? Графа освободят?
– Завтра или послезавтра.
– Какая это оплеуха тебе, бедный мой Бешу! Это ведь ты был инициатором его ареста. Кстати, как там держалась наша Арлетт? Она все еще очарована этим Фажеро?
– Я слышал, как она объявила графине о своем отъезде, – сказал Бешу.
– Об отъезде?
– Да, она решила отдохнуть у одной из подруг, за городом.
– Прекрасно! – ответил Жан, по всей видимости обрадованный этой новостью. – Ну, будь здоров, Бешу. Постарайся раздобыть сведения об Антуане Фажеро и мамаше Трианон. А теперь дай мне поспать.
Этот «сон» вылился у д’Эннери в недельное курение сигарет и был прерван сперва Ван Хубеном, который, угрожая убийством, снова потребовал вернуть ему бриллианты; затем Региной, которая молча сидела рядом, потому что ей не разрешалось прерывать его размышления ни единым словом; и, наконец, Бешу, который вызвал его к телефону и зачитал следующее сообщение:
– «Фажеро. Согласно паспорту двадцать девять лет. Родился в Буэнос-Айресе, родители – французы, ныне покойные. Последние три месяца проживает в Париже, в отеле „Мондьяль“ на улице Шатодена. Профессии не имеет. Есть несколько знакомств в мире скачек и среди автомобилистов. Сведения о личной жизни и о прошлом отсутствуют».
Целую неделю д’Эннери не выходил из дому. Он размышлял, время от времени весело потирая руки или с озабоченным видом расхаживая по комнате. И вот в один прекрасный день снова зазвонил телефон…
Это был Бешу, говоривший довольно бессвязно:
– Приезжай!.. Нельзя терять ни минуты! Встречаемся в кафе «Рошамбо», в начале улицы Лафайет… Крайне срочно!..
Итак, битва начиналась, и д’Эннери отправился по указанному адресу – радостно, как человек, у которого прояснились мысли, а происходящее вокруг приобрело четкие очертания. Войдя в кафе «Рошамбо», он подсел к Бешу, который, приникнув к окну, что-то высматривал на улице.
– Надеюсь, ты не побеспокоил меня по каким-нибудь пустякам? – спросил Жан.
Бешу в случае успеха всегда раздувался от важности и начинал изъясняться высокопарно; вот и теперь он торжественно начал:
– Согласно моим предположениям…
– Только не надо ораторствовать, старина. Начинай с фактов.
– Итак, лавочка мамаши Трианон упорствовала и долго оставалась запертой…
– Лавочки не упорствуют. Советую тебе изъясняться телеграфным стилем. А еще лучше – попроще, как негры в наших колониях.
– Итак, лавочка…
– Это ты уже говорил.
– Ну что ты меня прерываешь на каждом слове?!
– Начинай прямо с конца.
– А если с конца, то знай, что аренда «Трианона» оформлена на некую мадемуазель Лоранс Мартен.
– Ну вот