его из поля зрения хоть на секунду. Рассказывают ведь истории матерей, чьи дети попали под машину или утонули в тот момент, когда они отвернулись. Эти сценарии мелькали у меня в голове в виде страшных стоп-кадров.
Дэниел заметил изменения в моем поведении и сказал, что в своем постоянном беспокойстве за сына я балансирую на грани безумия. Вот его точные слова: «Ты душишь его своей заботой. Нужно тебе отвлечься».
По его настоянию я заново открыла для себя свою первую любовь в жизни – фотографию. Но душа все равно разрывалась на части. Разве моя работа заключается не в том, чтобы быть мамой Джейкоба? Оберегать его от опасности, замечать ее прежде него самого и уводить от нее подальше? Мне отчаянно требовалось со страстью отдаться чему-нибудь исключительно для себя, и в глубине души я понимала, что Дэниел прав. К этой потребности примешивалось чувство вины за тоску по чему-то большему, чем просто быть матерью. Ведь я сама не понимала, что именно заключается в этом «большем». Может, все это и расположило меня к молоденькой, свежей девушке, взявшей на себя мои обязанности, будто они самые легкие на свете.
Я и не думала превращать Холли в объект своих съемок. Или мыслей.
В первый раз я подглядела за ней случайно. Это получилось среди ночи. К тому моменту минуло уже несколько часов после того, как она ушла домой, успешно проведя с Джейкобом свой пробный день.
– Ты принята, – сообщила я ей чуть позже полудня, будучи уверенной в том, что это наилучшее решение, и излучая облегчение и признательность Дэниелу за идею. Все-таки это он ее нашел.
– Правда? – спросила Холли чуть неуверенно. И это стало первым замеченным мною признаком, что ей нельзя доверять на все сто.
– Да, у тебя фантастически получается управляться с моим сыном. Давай договоримся на рабочее время с девяти до четырех, с понедельника по пятницу. Тебе подходит такой график?
– Идеально, – ответила она.
В четыре, после того как она укатила на своем велосипеде домой, Джейкоб подошел ко мне, сияя от радости. Он был спокойнее обычного, потому что Холли проплавала с ним несколько часов, а потом повела его искать сокровища на лужайке перед домом. Кажется, она умела находиться поблизости и при этом не ограничивать ему пространство для исследования.
– А завтра Холли придет? – спросил Джейкоб, пока его няня удалялась в сторону родительского особняка на другом берегу Капилано.
– Будет приходить каждый рабочий день, – объявила я своему счастливому ребенку.
В восемь вечера я уложила вымотанного Джейкоба спать. В десять уснула сама, а Дэниел заполз в постель в час ночи, после возвращения со встречи со Стэном Филдингом – одним из приятелей по гольфу и бывшему члену университетского братства, с которым он тесно общался. Уснуть снова мне не удалось.
В конце концов, проворочавшись и промаявшись два часа, я прихватила свою верную «Лейку» и вышла на террасу у бассейна сделать несколько снимков ночного неба. После рождения Джейкоба