которое имеет такую природу, какой мы считаем неопределенное, прежде чем оно будет определено и обретет какую-то форму. Поэтому, не выражаясь ни правильно, ни ясно, он имеет в виду нечто подобное тому, что говорят более поздние мыслители и что теперь более ясно видно.
Но эти мыслители, в конце концов, дома только в спорах о порождении, разрушении и движении; ведь практически только в такого рода субстанциях они ищут принципы и причины. Но те, кто распространяет свое видение на все существующее, а из существующих вещей полагает одни ощутимыми, а другие – нет, очевидно, изучают оба класса, и это еще одна причина, по которой следует уделить некоторое время тому, чтобы понять, что в их взглядах хорошо, а что плохо с точки зрения того исследования, которое мы сейчас перед собой ставим.
Пифагорейцы» рассматривают принципы и элементы более странно, чем философы-физики (причина в том, что они получают принципы из нечувствительных вещей, поскольку объекты математики, за исключением астрономии, относятся к классу вещей без движения); тем не менее их рассуждения и исследования касаются природы; Ибо они порождают небеса, наблюдают явления, их части, атрибуты и функции, и используют принципы и причины для их объяснения, что означает, что они согласны с другими, физическими философами, в том, что реальным является только все то, что воспринимается и содержится в так называемых «небесах». Но причины и принципы, которые они упоминают, как мы уже говорили, достаточны для того, чтобы служить ступеньками даже к высшим сферам реальности, и больше подходят для них, чем для теорий о природе. Однако они вовсе не говорят нам, как может существовать движение, если предполагаются только предел и неограниченность, чет и нечет, или как без движения и изменения может существовать порождение и разрушение, или тела, движущиеся по небесам, могут делать то, что они делают.
Далее, если допустить, что пространственная величина состоит из этих элементов, или доказать это, то как же тогда одни тела будут легкими, а другие иметь вес? Судя по тому, что они предполагают и утверждают, они говорят о математических телах не больше, чем об ощутимых; поэтому они ничего не сказали ни об огне, ни о земле, ни о других телах такого рода, я полагаю, потому, что им нечего сказать, что относится именно к ощутимым вещам.
Далее, как нам совместить веру в то, что атрибуты числа и само число являются причинами того, что существует и происходит на небесах как с самого начала, так и сейчас, и что нет другого числа, кроме этого, из которого состоит мир? Когда в одной конкретной области они помещают мнение и возможность, а чуть выше или ниже – несправедливость и решение или смесь, и утверждают в качестве доказательства, что каждое из них – число, и что в этом месте уже существует множественность протяженных тел, состоящих из чисел, поскольку эти атрибуты числа прикреплены к различным местам, – так вот, является ли