из американского журнала под названием B. C., “До Рождества Христова”, повествующий о приключениях некоего доисторического насекомого, кусок мыла и горсть орденов – от перуанского Кондора Анд до креста Изабеллы Кастильской.
Стоя под бамбуками и древовидными папоротниками, среди ароматов и многоцветия земного рая, Кон раздумывал о том, как бы получше использовать загадочного незнакомца, восседавшего на камне в тени гуаяв и не отрывавшего глаз от горизонта. Вид мошенничества, к которому был склонен сошедший с небес аферист, угадать было нетрудно. Во всей Океании не осталось больше ни одного тики, ни одной ритуальной маски, никаких следов древних идолов, разве что где-нибудь в Меланезии или Новой Гвинее. И это притом что нигде в мире, кроме, пожалуй, Индии, не найти народа, который так тянулся бы к сверхъестественному, – вероятно потому, что сохранил естественность. Мифология была утрачена, но тоска по богам предков продолжала жить в полинезийской душе.
Их место пустовало, грех было бы не занять такую вакансию. И хотя, если верить философу Мишелю Фуко, все предвещало близкий конец человека, человек явно не сказал еще своего последнего слова.
Через неделю Кон снова наведался в те края и обнаружил Барона в деревне, в чистенькой хижине: тот восседал на циновке с гирляндой цветов на шее. Лицо его было пурпурного цвета – судя по всему, от пальмовой водки; едва Кон вошел, щеки пикаро слегка раздулись, словно он пытался сдержать приступ гомерического хохота. У ног его стояло блюдо с рыбой и жареными бананами. Само по себе это еще ничего не означало, делать выводы было рано – возможно, так всего лишь проявлялось знаменитое таитянское гостеприимство.
То немногое, что Кону удалось за это время разузнать о Бароне, сводилось к следующему: Барон прибыл на Таити на яхте “Галея”, принадлежавшей миллионеру по имени Сальтес, который несколько дней тщетно разыскивал пропавшего спутника. Сальтес сообщил Кону, что впервые увидел Барона в Дельфах, тот сидел на развалинах древнегреческого храма, напившись до полного столбняка, так что сам напоминал каменную статую. Сальтес взял его на яхту, потому что питал страсть к культовой скульптуре, а этот тип, хоть и не являлся изображением Зевса или Аполлона и не был творением Фидия, казался ему восхитительно изваянным. На яхте Барон выпил такое количество виски, что во избежание крушения им пришлось зайти в Пирей пополнить запасы.
Кон пересказал все это Бизьену, и великий промоутер взялся за дело. Благодаря ему, по соглашению с транспортными компаниями, в скором времени около четырех тысяч туристов смогли увидеть “удивительный пережиток тайных древних верований, великий языческий обряд поклонения белому идолу на острове Таити, где до сих пор витает дух древних богов, ждущих своего часа, чтобы в испепеляющем огне грозовых сумерек явиться на землю и потребовать то, что принадлежит им по праву”. Бизьен собственноручно написал текст буклета. А Джо Пааве, зарекомендовавшему себя с наилучшей стороны во время съемок на Таити