голос помимо воли.
Селия помолчала немного.
– Если вы соскучились, почему же не приходите? И называйте меня Селией, а не пани Ченчинер. Приходите, и мы поболтаем. Можно встретиться в кондитерской, если вам так удобнее. Ведь вы, вероятно, очень заняты. Морис все мне рассказал. Но не сидите же вы над этой пьесой по десять часов в день! Что за женщина эта Бетти Слоним? Вы, конечно, уже влюблены в нее.
– Нет, нисколько.
– Иногда я завидую таким женщинам. Подцепила в любовники богатого старика, и теперь он делает все, чтобы она прославилась. По мне, так это называется проституцией, но когда женщины не продавали себя? Если ей платят два злотых, она просто шлюха, а если тысячи, да еще меха и бриллианты в придачу, тогда она леди. Не знала я, что вы и пьесы пишете. Морис рассказал, о чем она. Интересный сюжет! Так когда же вы придете?
– А когда можно?
– Приходите сегодня к обеду. Геймл уехал к отцу в Лодзь. Я совершенно одна.
– В котором часу?
– В три.
– Отлично. Я буду у вас ровно в три.
– Не опаздывайте!
Я положил трубку. Она одинока! Скажите, пожалуйста! Я многие годы страдал от одиночества. Но вдруг все переменилось. Надолго ли? Внутренний голос, который никогда не ошибается, говорил мне, что долго это продолжаться не может. Все кончится катастрофой. Но почему бы не порадоваться, пока можно? Выспавшись как следует, я было успокоился. Но сейчас напряжение вернулось вновь. «Не сделаю ни одного движения навстречу Селии, – решил я, – предоставлю ей инициативу». Вернулся к прерванному завтраку. Да, я должен узнать какие-то радости, прежде чем умру и превращусь в ничто. Вдруг я вспомнил, что не пересчитал деньги, которые оставил накануне в кармане пиджака. Меня могли ограбить, пока я спал! Даже Текла могла залезть в карман и все забрать. Я вскочил и ощупал карман. Никто меня не ограбил. Текла – честная девушка. Когда же я пересчитал банкноты, мне стало очень стыдно.
В дверь снова постучали. Пришла Текла узнать, не хочу ли я еще кофе.
– Нет, милая Текла! Мне хватит. – Я дал ей злотый, и щеки ее залила краска.
3
Ровно к трем часам я был перед домом Ченчинеров на Злотой. Чтобы туда попасть, прошел по Желязной до пересечения Твардой и Злотой, затем повернул налево. Злота была пустынна. Тут не было ни контор, ни магазинов. Только жилые дома. Геймл жил в пятиэтажном доме темного грязно-серого цвета, с балконами, которые поддерживали кариатиды. Тут селились состоятельные, солидные люди, либо без детей, либо те, чьи дети давно уже выросли и жили отдельно. При входе в подъезд звонил колокольчик. Наверх вела мраморная лестница с потертыми ступенями, на каждой лестничной площадке стояла урна. Из окон на лестничной клетке был виден дворик – маленький, прямоугольный, с переполненным мусорным ящиком и крошечный садик с несколькими деревьями. Деревья заледенели и под морозным зимним солнцем отсвечивали всеми цветами радуги. Я позвонил. Селия сразу открыла. Марианна, горничная, ушла в гости к сестре, объяснила она и пригласила войти. Квартира