казалось, что она простыла. Она заказала коньяк и провела вечер в ванне (где, правда, было не очень много горячей воды), думая о завтрашнем дне. Как только счет за отель будет оплачен, у нее останется всего два фунта, несколько шиллингов и горстка песет. После отъезда из Англии она тратила деньги направо и налево – и наслаждалась каждой минутой. Она ни о чем не жалела.
Луиза стояла у окна, глядя на Альгамбру, на тень, которой та укрывала город, и гадала, не делает ли кто-нибудь еще то же самое. Казалось невероятным, что к этому пейзажу можно остаться равнодушным, – но ведь она ничего не знала о других людях, других жизнях. Только о своей собственной. Луиза ни капли не сомневалась, что могла бы провести остаток жизни, любуясь Альгамброй, и была бы счастлива.
Утром она старалась не думать о деньгах, которые у нее остались, и о том, что это значит. Она понимала, что для этого еще будет время, но сейчас, в этот момент, ей хотелось думать только о том, что привело ее сюда, за сотни миль от дома, что занимало ее мысли в тот вечер, когда умер отец. И вот Луиза поехала посмотреть Альгамбру, о которой мечтала большую часть жизни и которая всегда казалась ей недосягаемой и очень далекой, – так же далека от мира была она сама, прозябая за стеной болезни и бедности. Она поехала посмотреть Альгамбру, чтобы узнать, что вдохновило Ирвинга, чью книгу она прочитала, но так до конца и не поняла.
Она поехала посмотреть Альгамбру – и все изменилось.
Странствие Луизы началось рано, до восхода солнца. Она выселилась из отеля, оплатила счет – прикинув, что песет как раз хватит на café con leche[22] и mollete[23], – и с чемоданом в руке двинулась в сторону Альгамбры. От отеля было совсем недалеко, и поэтому она шла пешком. На Куэста-дель-Реалехо на холме Сабика она на минуту остановилась, уверенная, что сзади послышались звуки Альбайсина – бренчание гитар, ритмичные хлопки, взрывы смеха, свидетельствующие о том, что для некоторых ночь еще не закончилась.
Луиза зашагала дальше, в рощу, под вязы и тополя. Темнота ее не смущала, потому что она боялась совсем других вещей. Подъем был коротким, но крутым, и, добравшись до вершины, она запыхалась. Это заняло больше времени, чем она ожидала, и солнце уже начало всходить. Она поставила чемодан на землю и остановилась, наблюдая, как бледное золото окутывает хребты Сьерра-Невады и охристо-красные черепичные крыши города внизу. Она пожалела, что у нее нет фотокамеры, чтобы запечатлеть эту картину, но знала, что не смогла бы себе ее позволить, не говоря уже о цене пленки. Да и все равно это было бы уже не то, подумала она, поднимая чемодан.
Воспоминания – это всегда уже не то.
У входа Луиза взглянула на карту обширной территории крепости, которую набросал для нее служащий отеля. Ее прежде всего интересовали дворцы Насридов, и служащий приложил все усилия, чтобы вспомнить, где они расположены. Она свернула налево, в направлении, указанном на карте, надеясь, что память его не подвела.
Она могла бы и не беспокоиться, потому что через несколько минут оказалась у Дворца Комарес, где с благоговением осмотрела деревянные