похлопал его по плечу китаец, – не злись. Вспылил. Ночуем здесь?
Халил на это ничего не ответил. Встал возле Буры, расстегивая седло.
– Значит, здесь, – пробурчал китаец себе под нос и, достав из кармана платок, высморкался, – в этом деле ты хозяин.
Весь следующий день караван шел по перевалу. Бура не спеша вел за собой привязанных к его седлу верблюдов, те мирно шагали следом, пожевывая вечную жвачку и шурша мозолями по камням.
За перевалом жара спала. Нары двигались по степному тракту день и ночь, все ближе и ближе подбираясь к железным горам Сары-Арки. Остался позади Балхаш с его прозрачной водой и землями, пропитанными мертвой, черной солью. Прошли святые места, горы Бектау и Акшатау.
Уже по Нуринским землям потянулся караван, когда со стороны стоящей впереди сопки Иткыр неожиданно налетел отряд всадников в грубых степных тулупах. Всадники мигом окружили наров, посматривая на чувалы и ящики с товаром. Халил сбросил с лица накидку, защищающую от мошкары, и остановил своего верблюда.
– Не ты ли, Халил? – узнав караванщика, громко крикнул рослый всадник с ярко-желтым лисьим малахаем на голове. – Сартовские товары?
Вовремя толкнул китайца Халил: тот уж было открыл рот, чтоб своими назвать. Лучше не надо… Халил надавил на бедро китайца локтем.
– Молчи! – шепотом подсказал он и тут же крикнул: – Алимбай, пусть солнце светит тебе всегда! Рад тебя видеть! Джалиловские, конечно.
– А чего так мало? – недоверчиво спросил Алимбай. – Боится торговать? Его товарам у нас всегда дорога открыта, – он ухмыльнулся, словно волк оскалился перед броском, – точно его?
Алимбай соскочил с коня и подошел вплотную. Поводил носом, словно вынюхивая, правда ли ткани везут. Затем подошел к завернутому в халаты китайцу. Тот сидел на верблюде, плотно замотав лицо повязками и платками. За долгий путь китаец замучался от мошкары, постоянного недосыпания и тряски настолько, что сидел на горбу уже не так ровно, как в Бухаре, – валился на бок. Он приоткрыл лицо и поклонился Алимбаю.
– У! – увидев лицо китайца, оскалился Алимбай. – Жукоед!
Стоявшие полукругом сарбазы хором рассмеялись, натягивая узды своих коней, чтоб те от неожиданности не рванули вскачь.
Халил по заранее оговоренной плате передал подготовленные ткани степняку, и Алимбай, еще раз обозвав китайца жукоедом, достал бурдюк с кислым молоком. Открыв его, он протянул напиток Халилу.
– Зачем этого с собой везешь? – спросил, косо посматривая на китайца. – Кто он? Ты же помнишь правила. Если мои узнают, что это жукоеда товары, то все заберут.
– К Джалилу торговать едет. Вроде дела у них аптечные. Травы да мази продавать будут.
– Травы? – подозрительно переспросил Алимбай. – Ну-ну… Халил… – Алимбай слегка наклонил бурдюк ниже, чтоб Халил нагнулся за ним, и сразу зашептал: – Что за груз, Халил, ты везешь? Сам хоть знаешь?
– Что-то для города, – сознался Халил, – какие-то бумаги. Тропицкий нанял.
– Странно все это, – покачал головой Алимбай, –